Через несколько дней встреча с подругой по десятилетке Тамарой Кучеренко, вернувшейся с фронта, напомнила Людмиле о том же самом… Встретились они возле банка, на автобусной остановке. Удивленно посмотрели глаза в глаза и кинулись друг дружке в объятия, — ведь не виделись с начала войны.
Людмила говорила взволнованно, но негромко, грубоватый голос Тамары, пожалуй, слышали на всей улице.
— С-с ум-ма сойти! — восклицала она. — Ты какая была, Люська, такая осталась, никакие годы тебя не берут! Да я вдвое старше тебя.
— Уж вдвое!..
— Скажешь, нет! Не правда? На, поперечная, посмотри. — Тамара выдернула из-под клетчатого шерстяного платка прядку каштановых волос и потрясла ею возле носа подруги. — Смотри, если не веришь, появились седые.
— Да ты хотя не на улице, не при всех. Отойдем в сторонку, — предложила Людмила.
— И-и, напутал меня весь этот застоявшийся тыл!
— Но ведь люди… все видят и слышат.
— Плевать мне на них! Если бы они испытали с мое, может, совсем выбились из ума. Ох, Люська, сколько я перенесла всего: окружения, обстрелы, бомбежки. Как подумаю, так и теперь в голове пулеметная трескотня… Ну, ладно, отойдем.
Пошли по разметенной дорожке бульвара, между двумя рядами тополей.
— А сколько по службе каждый день было волнений, — продолжала надтреснутым от простуды голосом Тамара, — не опишешь никакими чернилами.
— Так в прокуратуре до последнего дня и была?
— Так. Всю войну и вот полгода с лишним после победы. Карающая рука!.. — Она приподняла было руку, но тотчас спрятала ее под локоть подруги, повела Людмилу к скамейке, наполовину занесенной снегом. — Сядем, куда нам дальше идти. Вот на эту.
— В сугроб-то? — удивилась Людмила.
— По-фронтовому.
— Но я же не фронтовичка, не закаленная.
— Тогда стой, я буду сидеть. — Тамара бухнулась на скамью, даже не стряхнув с нее снег.
И только теперь Людмила увидела, что подруга ее в сапогах. В пальто с воротником-чернобуркой, в пестром шелковом платье и… хромовых, до блеска начищенных сапогах. Какое дикое сочетание! Хотя Тома и раньше была грубовата, что-нибудь да у нее было или получалось по-мужски. Даже голос, если со стороны послушать, не женский, и только когда она поет, у нее выходит красиво и нежно.
— Демобилизовалась?
— В запасе. И жалко! Привыкла в армии к рыцарскому окружению… — Тамара повела плечом. — К шинелке и к той привыкла, душно кажется в шубе. — Распахнув ворот, облегченно перевела дыхание. — В Риге последнее время жила хорошо, город большой, чистый. А попервости, как приехали из Восточной Пруссии, полгорода пустовало, что ни квартира номер тринадцатый, то пустая. Ну, мы эти тринадцатые и занимали, не боясь суеверий. Нам с приятельницей достались три комнаты с кухней и ванной, в каждой комнате можно устраивать бал. Но раз отец с матерью пишут, что они старые, им трудно одним, пришлось свертываться. Тут еще с дружком получились контры — поехала. А ты?