— И о чем тут говорить? — с досадой сказала Шура. — Чего стоит революционер, который боится пролить кровь врага!
— Ну ничего, — успокоительно ответил ей один из наших ребят, — поначалу, конечно, неприятно, а потом ничего… Макс пришел в себя и уже дерется как следует…
Меня снова направили в наше, вчера еще отбитое обратно, кафе. Там всё честь по чести, флаг с красным крестом над дверями, койки застланы, приготовлены бинты, вата, банки… Только сестры милосердия скучают — пока ни одного раненого, хотя глухая стрельба уже доносится откуда-то со стороны центра.
В глубине кафе, у стола, собрались девушки. Я знала их по нашему общежитию. Черноволосых и черноглазых, их звали галочками. Я подошла к ним, чтобы послушать, о чем они спорят. Когда я приблизилась, та тоненькая девушка, с которой мы ездили на митинг в Даниловскую мануфактуру, Люсик Люсинова, обратилась ко мне.
— Ты знаешь, Женя, о чем у нас спор? — спросила она с горячностью. — Мы спорим, нужно или не нужно подбирать раненых юнкеров… Я считаю — нужно!
Я удивленно пожала плечами. Мне казалось ясным, что поднимать нужно только своих раненых. Позже мне вспомнился этот разговор, когда я узнала, что Люсик Люсинову застрелил юнкер. Это произошло 1 ноября, когда военные действия уже перенеслись на Остоженку и Люсик на поле сражения перевязывала раненых.
Видя, что в Красном Кресте делать нечего, я решила вернуться в Совет. Навстречу бежит запыхавшийся парень.
— Слушай! — кричит он. — Вот едет трамвай, садись и отвези патроны!
Обрадовавшись, что у меня снова появилось дело, я вскакиваю в трамвай. В вагоне уже было трое рабочих ребят моего возраста, их тоже направили для разгрузки патронов. Трамвай подошел к мосту. Здесь стрельба слышна отчетливо, и порою мимо нас посвистывают пули, но мы по неопытности не обращали никакого внимания на их зловещий свист. Красногвардейский патруль остановил наш трамвай. Движение через мост закрыто.
— Вам куда? — спросили нас.
— Мы вам патроны привезли…
— А, это дело…
Со всех сторон набежали солдаты и красногвардейцы, с нашей помощью быстро сгрузили тяжелые ящики. На наших глазах их торопливо растащили в разные стороны, по два человека на ящик, — видно, в патронах ощущалась нужда.
Когда разгрузка кончилась, начальник патруля обернулся к нам и деловито сказал:
— Теперь марш отсюда! А то еще ранит. Слышите, как пули посвистывают? Думаете, шутка?
Мы нехотя возвратились к нашему трамвайному вагону. Нас догнали трое:
— Послушайте, товарищи, вот арестованный юнкер, его нужно в Совет отправить.
Арестованный юнкер! Вот так поручение! Я горда.