— Да, у всякого хлеба своя корка, — согласился Бертул. Но кто же вынуждает Анни оставаться на этой каторге? Разве здесь же на трикотажной фабрике работы мало? Пусть уж тогда расскажет и о тех каплях, которые не доходят до глотки каждого честного пьяницы. А двадцать капель уже кубический сантиметр, это известно еще по книге "Домашний доктор". Кубический сантиметр коньяка стоит две копейки… Взгляд Бертула на мгновение погрузился в морскую пену, которая в виде кружева заполняла декольте Анни.
Анни уловила его взор и прошептала:
— Благодарю за комплимент…
За столом, заставленным всякой всячиной, в соседней нише сидели трое мужчин. На трясущихся ногах подошел четвертый. По обвислым щекам и могучей свилеватой палке Бертул узнал завмага на пенсии, который спорил здесь однажды с прокурором-пенсионером.
— Это мой столик, — прокряхтел старик. — Я здесь сижу уже двадцать лет.
— Здесь не английская палата лордов, где у каждого свое наследное место, — наставительно отпарировал один из сидевших.
— И все-таки. — Старик придвинул свободный стул и сел.
— Сию минуту старик останется за столом один, — сказала Анни, отрываясь от философствования.
Старик протер лысую макушку и пододвинул поближе свободную тарелочку. Затем, пристально поглядев на соседей по столику, поднес руку ко рту. Старик сидел спиной к Бертулу, и тот не заметил, что именно произошло, но те трое, ошалело глядя на старика, друг за дружкой встали, молча собрали свою закуску и бросились в другой конец зала. Бертул привстал, но, заметив, что на тарелке зевает розовый протез с желтыми зубами, тут же сел и произнес:
— Франкенштейн!..
— Ну вот видите, с кем я имею дело изо дня в день? Потому что деньги у них есть, — вздохнула Анни.
Тут Бертул заметил Алниса, который подавал какие-то знаки. Уже вернулся? С ящиком или без? Бертул заторопился:
— Анни, уважаемая, очень извиняюсь… пожаловал мой агент, которому я должен отдать те две сотни, пока я их еще не прокутил. — Он вдруг схватил руку Анни, прижал к ней губы и умчался вместе с длинным волосатым бородачом.
Это, должно быть, означало целование руки… Правда, обычно дама сама подает руку так, чтобы кавалер мог взять только пальцы и не захватывал бы в лапу всю ладонь. Так, к примеру, показывали в фильме об Иоганне Штраусе и о Петербурге. Как бы то ни было, но в этом кабаке руки не целовали, так что это было столь же редким событием, как пожар в Бирзгале. Анни огляделась кругом. Жаль, что ни одна из местных дам не видела. Хоть и бродяга Бертул, но все же джентльмен.
— Ну, ящик видел? — спросил, переводя дух, Бертул.