— Хорошо, что мясо вынуто из шкур, — заметил Броня.
В крапиве нашли зеленую глиняную миску с отколотым краем и положили ее рядом с ложем в качестве пепельницы. Гирлянды яблок вдоль стен не тронули, они выглядели современно и могли пригодиться в качестве еды. За колодцем в кустах прятался дровяной сарайчик. Там на стене висел моток толстой веревки. Они его разрубили топором на двухметровые куски, которые прибили гвоздями к верхнему косяку двери.
— За рубежом теперь такие занавески в ходу. По ночам они отпугивают комаров и летучих мышей. Когда будут не нужны, можно опять связать в цельную веревку.
В садике с вишен сняли обрывок сети. Ее край пригвоздили к потолку, кое-где вплели в нее свежие ветки и найденные на чердаке старые шелковые чулки. Перед матрасом образовалась преотличнейшая занавесь. Теперь тут можно спать, совершенно укрывшись от любопытных глаз. И глядеть на огромный портрет Мика Джеггера, вырванный из поп-журнала. Джеггер в рубашке со шнуровкой, с волосатой вспотевшей грудью угрожающе рвал гитару.
За неполный день сделав столько, сколько в Риге и за целый год не делали, оба почувствовали, что подошло время заслуженного ужина. Еще в Риге решено было есть картошку. Кажется, картошка хранится в погребе под кухней.
— Молодая вкуснее, и ее не надо чистить, — вспомнила Байба и пошла в огород. Она ухватилась за ботву и вырвала самый пышный куст. У корней, как бусы, висели клубни величиной с ноготь. Странно — под такой пышной ботвой была одна мелочь. Издергав всю борозду, она добралась до другого края огорода, где ботва была совсем пожелтевшей, и вырвала один зачахший куст. Кто бы мог подумать? Именно здесь из земли вывалились три приличные картошки! То же самое обнаружилось и под другими заморышами. Рытье картошки оказалось несложной работой — схватишь за ботву, дернешь, и все — пальцы в землю совать не надо. Жаль только, что мало картошки внизу. Ничего, с одной грядки на ужин хватило. Электрическая плитка нашлась. Масла могло бы и побольше быть — всего небольшая мисочка.
— Старуха посолила масло, чтобы дольше сохранилось. Съедим, тогда уж наверняка не испортится, — сказал Броня, уплетая масло и картошку поровну.
Наевшись и напившись, они сели на ступеньках веранды, и к их ногам вместо мурлыкающей кошки льнул пластмассовый бок транзистора. По девятнадцатой волне Лондон посылал вибрирующий голос.
— Это он… Как потрясно он берет это!
— Джоплин! Колоссально!
Бой гитары бил их по вискам, как баран лихо закрученными рогами, и наконец загнал в спальню, занавешенную сетью. Здесь был их отель. От неотступного призыва гитары, томного и страстного, они опьянели.