— Нет, — очаровательно краснеет, — я не знаю, как.
— Вот и займись. Полистай меню и закажи по телефону в номер, а я пока в душ.
Холодные струи воды немного бодрят, по крайней мере, глаз все же открывается. Неугомонная девка! Спала бы да спала, пять утра на часах! На работу к восьми, ехать час. Можно было встать в половину седьмого. Ее отправить за шмотками в компании охраны, а самому не спеша выпить кофе в ресторанчике возле офиса и обдумать…
"Тук-тук-тук". Дверь приоткрывается и в ванной показывается голова Олененка.
— Ой, — вскрикивает она, понимая, что стекло в душевой кабине совершенно прозрачное.
Закрывает глаза и снова краснеет.
— Да, Олененок, это душ, его принимают голышом. А ты что надеялась здесь увидеть? Пони?
— Я хотела спросить, что вы будете на завтрак.
— Тебя. В душе.
— Такого нет в меню.
— Тогда черный кофе и омлет.
— А булочку?
— Олененок, ты знаешь, что такое эрекция?
— Ее тоже нет в меню.
Она визжит, когда Архипов распахивает дверцу кабины, и шустро скрывается в комнате. Жаль. Раз ее больше не мучает температура, можно и похулиганить.
В шкафчике возле зеркала находятся презервативы и тюбик со смазкой, а вот купленные у Ольги игрушки он привезти не успел, хотя и собирался. Взглянув на часы, Архипов прикидывает оставшееся до работы время. Час у них точно есть, часа ему хватит. Правда, там Макс трезвонил и что-то хотел, но зная помощника — это точно подождет.
Олененок ждать не станет, Влад и так перевыполнил план по терпению на этот год. А то и на два.
Бесшумно он входит в комнату. Олененок лежит на кровати, дремлет. Первые лучи солнца падают ей на лицо. Полы платья разошлись, аппетитная и стройная ножка забавно свисает с постели. Даже жалко будить.
— Олененок, — зовет Влад.
Закрывает дверь в ванную, лишая комнату единственного источника света — не считая огромного окна, конечно.
— Я не верю, что ты можешь уснуть в такой ответственный момент, а значит, ты хорошая актриса, — усмехается он. — Ай-ай-ай, Леся, нехорошо сачковать от работы.
Кровать прогибается под его весом. По телу прокатывается приятное расслабление. Можно часами вот так лежать, встречать рассвет и смотреть на милое личико Леси. А ресницы-то дрожат, глаз нет-нет да приоткрывается, чтобы посмотреть, что он там такое делает.
— Олененок, я же не сделаю тебе больно.
— А щекотно?
— Когда уволишься, посоветую тебя в КВН. Язык у тебя, Данкова, длинный и острый.
И губы так и манят поцеловать. Что он с удовольствием и делает, пресекая слабые попытки сопротивления.
— Платье помнете! — пищит Олененок.
— Помну, — соглашается Архипов, — а может, даже порву.