Неожиданно для самого себя Колобов увидел совсем близко, метрах в двадцати впереди, бруствер немецкой траншеи. Выхватив из-за пояса трофейную гранату с длинной ручкой, «лимонки» у него давно уже кончились, бросил ее в показавшуюся за бруствером щель и тут же навстречу хлестнула жаркая струя огнемета. Она опалила полу его шинели, пронеслась мимо Громова, бегущего рядом, и впилась прямо в лицо бойца, которого Николай обругал минуту назад. Тот молча вскинул руки, словно хотел схватить ладонями огненный клубок, повалился на бруствер. Кто-то тут же перепрыгнул через него. Николай полоснул из автомата вдоль траншеи и, не задерживаясь ни на мгновение, прыгнул вниз. За ближайшим поворотом мелькнула серо-зеленая спина убегавшего немца. Рядом, в небольшом отводе, бросилась в глаза приоткрытая дверь землянки. Колобов швырнул в нее гранату, побежал по траншее…
К двум часам дня двадцать седьмая рота овладела последней траншеей в первой позиции вражеской обороны. Дальше, метрах в ста двадцати, виднелась шоссейная дорога Ленинград — Шлиссельбург, за ней — изрезанное сетью окопов и стрелковых ячеек небольшое поле и песчаный карьер с примыкавшей к нему узкоколейкой. А вдали тянулась одетая в золотисто-красный наряд осенняя роща.
Последняя атака дорого обошлась штрафной роте, но первым поднявшийся колобовский взвод потерял только шестерых бойцов. Одним из них был Минин, в которого угодила струя вражеского огнемета. Санитары унесли его к переправе еще живым, с выжженными глазами и страшным, обуглившимся лицом.
Расставив охранение и убедившись, что доставшийся его взводу участок траншеи полностью очищен от немцев, Николай присел на уступке тщательно утрамбованной и размеченной пулеметной площадки. Тело ныло от напряжения и усталости. Противно подрагивали икры ног.
На правом фланге их роты продолжался бой: грохотали разрывы, слышалась стрельба и стлалась буро-желтая полоса дыма. А перед ними гитлеровцы притихли. Даже снаряды и мины перестали рваться на их участке. Колобов собрался было послать связного за отделенными командирами, но из-за поворота траншеи выскочил перепуганный Васильков, подгоняемый сзади разъяренным Красовским.
— Товарищ комвзвода! Вот «герой» объявился. Залез в землянку и фрицевскую сигаретку покуривает. Спрашивал, где был во время атаки, что-то мычит. Где Фитюлин, с которым к доту пробивались, — тоже ничего толком объяснить не может.
— Так я думал, что Славка здесь уже, вместе со всеми, — испуганно бормотал Васильков. — Ежели его тут нет, значит, под пулемет попал, когда гранату в амбразуру кинул.