– Добрый вечер, барон, – вежливо откликнулся Змей. – Извините нас за то, что мы уехали так поспешно… но моя жена… вы понимаете?
Что там должен понимать хозяин дома, договаривать он не стал, пусть придумывает себе, что хочет, а уточнять ему не позволят правила приличия и воспитание.
– Я не в претензии. Это вы меня извините за испорченный аппетит. А госпожа Кайолла… не с вами?
– Ей стало нехорошо, – скорбно сообщила Лэни, – и она приняла приглашение графа Чардена переночевать в его доме. А утром мы отправимся смотреть поместье господина Лирэтмиса и доставим ей её сундуки… она собиралась написать вам письмо.
– Вот как. – В голосе барона прорвалась нотка отчаяния, но он моментально взял себя в руки: – Это её право. Ужинать вам придётся без меня, извините, что не могу составить компанию… но у меня веские причины. Поэтому кушанья подадут в ваши комнаты, если у вас нет иных пожеланий.
– Большое спасибо, у нас нет особых пожеланий, – предупредив мужа взглядом, тихо сказала графиня, начиная догадываться, что даже четыре серебрушки в месяц не удержали прислугу в этом месте. – А можно вопрос… все ваши слуги остались на месте?
– Вы удивительно догадливы, – со сквозившим в голосе горьким сарказмом вздохнул он. – Разумеется, нет. Моя верная экономка в компании с камердинером покинула поместье полтора часа назад. Но повара мне удалось уговорить взять на себя её обязанности, пока я не найду новых слуг.
– Сочувствуем, – почти дружески кивнул хозяину Дагорд, ведя жену к лестнице и вспоминая свои собственные невзгоды.
И первым в памяти всплыло чувство злости на самого себя за собственную беспомощность и невозможность хоть что-то переменить в череде направляемых чьей-то враждебной волей событий. И отчаянное желание хоть как-то вырваться из навязанных недругами условий.
– Нужно зайти в комнату Кайоллы, – деловито заявила Лэни, проходя по коридору, – забрать её вещи. Я не хочу оставлять их там на ночь.
Змей только послушно кивнул, соглашаясь, и сумел сдержаться, чтобы не сказать, что он и сам не желает оставаться тут на ночь. После приветливого, светлого дома Чардена мрачные стены коридора тяжело давили на душу, а редкие огоньки свечей, торчащих из пыльных, закапанных воском подсвечников, пугливо вздрагивавшие при их приближении, казались последним оплотом света в сумерках быстро гаснущего осеннего дня.
Однако Лэни не собиралась поддаваться угнетающей тоске этого места. Деловито достав из кармана длинный огарок, тихоня зажгла его от чахлого пламени свечи, и он вспыхнул на удивление ярким и ровным огнём.