Каждую новую партию наполовину составляли солдаты, которые охотно рассказывали о фронтовых ужасах, бессмысленной гибели целых дивизий. Особенно всех потрясали немецкие газовые атаки. Требовалось естественное пополнение окопов. Туда подряд гребли рабочих и деревенских парней с мужиками. Все надеялись, что в такой обстановке неизбежно поредеет охрана централа, следовательно, увеличится возможность побега. Но безумная власть всё-таки знала, чем дорожить.
Германия тоже держалась из последних сил. В декабре шестнадцатого года она предложила России заключить мир. Похоже, сам Всевышний дал царизму редкостную возможность перевести дух. Тем паче, что даже кадет Милюков с думской трибуны предупредил почитаемого монарха:
— Атмосфера насыщена электричеством, в воздухе чувствуется приближение грозы!
Однако сиятельный гонор оказался выше благоразумия. И за все грехи поплатился Распутин.
С нового года события понеслись без тормозов. Петербург охватила всеобщая политическая стачка под лозунгами: «Долой войну, долой самодержавие!» Солдаты громили хлебные лавки, раздавая добычу голодным рабочим. Не зная, кто всем руководит, правительство арестовало весь Военно-промышленный комитет во главе с меньшевиком Гвоздевым. Это было настолько нелепо, что возмутило даже монархиста Гучкова. Рабочие разгромили типографию правительственной газеты «Новое время». Начались повальные аресты бунтовщиков. В разных частях столицы вспыхнули перестрелки, стали возникать Советы. Под напором событий председатель Государственной думы Родзянко, вероятно, ещё самый преданный монархист, рискнул предостеречь царя, что династия находится в большой опасности, и для её спасения предложил создать ответственное министерство. Но всемогущий монарх опять высокомерно отказался.
— Это уже революция! — уверенно объявил Пётр. — Наша берёт! Ур-ра-а-а-а!!!
Его упоённо поддержала полозина камеры. Молчали только упрямые эсеры с меньшевиками, будто не собирались выходить на свободу. Хоть всю информацию о происходящих в столице событиях передавал Петру лично Тимофеев, который получал её по телефону от Гоца и Церетели, сосланных в Усолье, настырные оборонцы не верили очевидному и небрежно отмахивались:
— Чепуха. Всё это ложь, провокация. Революция может развернуться только при широком участии демократических элементов. А ничего похожего нет. Да вы и сами подтверждаете, что широкие слои либеральной и мелкой буржуазии стоят в стороне. Выходит, лишь ничтожная кучка рабочих произведёт социалистическую революцию? Смешно...
— Ничего себе ничтожная... — возразил Дмитрий. — Кто ж тогда трясёт престол и Думу?