В соседней комнате пока что царила тишина, но рано или поздно очередная шалава, корчащаяся в муках своего падения, приведёт очередного мужчину, едва дышащего под пятой одиночества. Жаждая утешения, они словно пара чертей сольются в похотливом объятии, закончат своё адское дело, и снова примутся твердить то неведомое заклятие. «Оцутаигана, уротанриримо…»
Что привело меня сюда? Почему я прислушался к дьявольскому шепотку этого Канита? Разумеется, я играл теми картами, которые мне были розданы. Но чувствовал, что на этот берег меня выплеснула некая иная сила. В кабаке в Нисиномия меня постоянно мучило ощущение, что мне здесь не место. То же было и в Кобэ, а до того в Киото, и ещё раньше в Химэдзи. Неведомое нечто, неумолимо гнавшее меня всё дальше и дальше, появилось во мне гораздо раньше — когда я ещё жил в Токио. Вот когда я с ужасом понял, что с каждым днём, проведённым в поиске рекламодателей, душа моя проваливается всё глубже в бездонную трясину. В груди была тяжесть, осадок, который никак не уходил. И вместо того, чтобы ухватиться за бабу, я вцепился в соломинку собственного бессилия, принял и признал его. Решение было малодушное и бессмысленное. И привело к тому, что я остался в Токио без гроша. Но здесь, в Ама… Почему у меня нет ощущения, что здесь мне не место?
— Дядька, прошлое — это что? — спросил Симпэй, входя ко мне в комнату. После вчерашнего он, как видно, решил, что тропа уже проторена.
— Прошлое?
— Ая с папкой про тебя говорят, что ты — человек с прошлым.
Комната напротив сегодня пустовала. Наверное, потому мальчик и пришёл. В те дни, когда Хоримаю работал в комнате напротив, Симпэй на второй этаж не поднимался. Быть может, ему это запрещали. Или же он сам не любил смотреть, как работает его отец. Я решил, что особенно приваживать его не следует.
— Дядька, а тебя ведь Икусима Ёити зовут, да?
Я вздрогнул. Наверняка он решил, что со мной особо церемониться не нужно. Я молча повернулся и взглянул ему прямо в глаза, но он, казалось, вовсе не испугался. Два влажных компресса всё ещё были налеплены на его лицо.
— Дядька, хошь, в карты сыграем?
Симпэй достал из кармана колоду карт. Меня это удивило.
— Давай, дядь, понравится тебе, точно! Иногда валета и двойка бьёт.
Колдовскую прелесть азарта парень, очевидно, уже постиг.
— Симпэй. Видишь, дядька работает? Давай в другой раз.
С покорностью, меня несколько удивившей, Симпэй вышел. Как только он повернулся ко мне спиной, я пожалел, что выгнал его, и ещё долго раскаивался в своём поступке. Но ещё больше меня удивило то, что Маю и Ая обсуждали меня. Мужчина с прошлым… Фраза отдавала насмешкой. Наверное, они взяли её из какого-нибудь фильма, но что-то в моём прошлом они несомненно почувствовали. Но что? Никаких особенных происшествий в моей жизни не было. Быть может, они считали, что я растратил деньги фирмы и был за то уволен? Но на моём счету не было даже такой мелочи. Единственное, о чём я часто вспоминал, так это о том апрельском вечере, когда в Токио выпал весьма редкий для этого времени года снег, когда моя девушка, глядя на меня искоса, проговорила: «Прощай», повернулась ко мне спиной и затерялась в толпе на станции Ёцуя государственной железной дороги. Глядя ей вслед, я подумал, что теряю что-то навсегда. Что хочу, чтобы она обернулась и хоть раз взглянула на меня. Очень скоро она пропала из виду. Но ведь такое бывает с каждым, и ничего необычного в этом нет. Необычным было, пожалуй, лишь то, что в Токио в апреле выпал снег. Я до сих пор не знаю, что тогда потерял.