На душе было тревожно. Хотя Ая, наверняка, была обессилена после того неистового совокупления, её долгое, почти гнетущее молчание не могло быть вызвано одной лишь усталостью. Нет, её внезапный приход, как и последующее исчезновение могли означать лишь одно: с ней приключилась какая-то ужасная, невообразимая беда. В исступлении, с которым она ласкала меня, жаждала меня, было что-то отчаянное. И чем больше я думал об этом, тем сильнее тревожился. С другой стороны, поскольку никаких перемен в жизни Маю и его сына, казалось, не произошло, быть может, с ней тоже ничего особенного не приключилось — она могла просто-напросто поехать проведать своего брата. Но уверенности в этом у меня не было, а пытаться выведать что-то у мальчика было бы неблагоразумно.
Я вышел из храма и пошёл вдоль реки Сёгэ на юг, в сторону чугунолитейных и сталелитейных фабрик.
В воздухе пахло бетоном и ржавчиной, керосином и химикалиями, дымом из фабричных труб и тому подобным, и пыль толстым слоем лежала на придорожной траве. Однако вся округа будто вымерла — не было ни вечного грохота грузовиков, ни рабочих. Мне безумно захотелось ещё раз — теперь уже на свету — увидеть спину девушки. Когда Маю выкалывал ей татуировку, наверняка сама душа этого человека трепетала на кончике его иглы. Её татуировка — слова этого человека с налитыми кровью белками. Именно поэтому меня донимала жажда хоть раз взглянуть на неё. Совокупиться по-звериному, сжимать её груди, глядя сверху на рисунок на её спине.
Вожделение клубилось во мне, помрачая мой разум жаждой поистине животной. Мне было страшно. Страшно, что в моё отсутствие с коробкой что-то случится, и я дрожал, как содрогающийся во власти неумолимого времени маятник. Почему же Маю не приходит за ней? Я бродил и бродил по вымершему в воскресенье фабричному району, пока жажда не стала совершенно непереносимой. Я огляделся в поисках торгового автомата с напитками. Но автомата нигде не было.
Пришла тётушка Сэйко. Некоторое время она как обычно дымила сигаретой, затем погасила её в пустой консервной банке, которую я приспособил под пепельницу.
— Что тут за разговоры такие, что ты за Аей по пятам ходишь? — спросила она и пытливо взглянула на меня. Я изменился в лице.
— Так я и думала. Мне вчера вечером Го рассказал, он ко мне в закусочную приходил.
— …
— Маю — страшный человек. Ты и представить себе не можешь. Я же тебе сказала, чтоб ты от неё подальше держался. Первым делом сказала, когда ты только приехал. Забыл, что ли?
— Нет…
— Тогда в руках себя держи, понял? Идиот! Я и сама понимаю, что от такого личика у любого козла яйца сами в пляс пустятся. Но ты пойми, она ведь…