Ночь прошла в суете сборов и приготовлений. В шесть рук складывали вещи по чемоданам. Первым делом – то, что остро необходимо: все лекарства, которые удалось найти, документы, одежда, обувь. Потом – все, что теоретически может пригодиться. Другими словами – все остальное. Разве что обои со стен не содрали. К шести утра сидели на плотно связанных коробках и распираемых изнутри вещами сумках. Спать не было сил и смысла – на восемь утра заказана машина.
Пашка, таксист, наблюдал, как туда-сюда таскали коробки, и курил с задумчивым видом. Настроение – не очень. Таскать вещи не хотел, ведь ему за это не платят – он не грузчик, а водитель. Постучал по колесам ногой, проверил, не отвалятся ли – путь-то неблизкий. Выдержали, слава богу. Тут как раз и коробку последнюю в салон погрузили. А где врач, Соломон Василич? Звонят на трубку – гудки идут, а никто не отвечает. Тут видят, из-за угла дома неуверенной походкой выступает врач. Понять, что это врач, не составило труда, потому что белый халат был натянут поверх пуховика, а медицинская шапочка – поверх вязаной зимней шапки. Февраль все-таки.
– Соломон Василич, дорогой, куда пропали? – издалека прокричал Савин отец, расставляя руки, как для объятий.
– Сказано – в восемь, я и иду к восьми, – буркнул смурной врач.
– Вы в порядке? Ехать сможете?
– Ехать – не бежать, каждый сможет…
– От вас алкоголем пахнет!
– Кагорчик с утра – дело святое, если не в пост. Я свою работу знаю, меня учить не нужно. Где покойник… тьфу, бляха… пациент? – вырвалось у патологоанатома.
Из подъезда Сава с матерью вывели под руки тетку и медленно, маленькими шажочками, подвели ее к авто. Отец Савы открыл дверь, а таксист, увидев пассажирку, подошел к нему со спины, потрогал за локоть и сказал:
– А бабуля-то доедет? Может, не надо?
– Надо! – отрезал глава семейства.
Тетку наконец посадили, и тут выяснилось, что места в салоне микроавтобуса, с учетом всех засунутых туда коробок и сумок, осталось только на двоих некрупных пассажиров. Одно – на втором ряду сидений и одно – на третьем, в углу, рядом с теткой. Врач был как раз сухоньким мужичком, чего нельзя было сказать о Савином отце. Честно признаться, Сава не пошел ни в одного из своих, довольно плотно сбитых, родителей: и папа, и мама у него были крупными, а сам он всегда считался доходягой – кушал плохо.
– Сынок, едешь ты, – бескомпромиссно заявил отец, – мы с мамой на поезде вас догоним. Ты, пожалуйста, за тетушкой следи внимательно… – помедлил немного и добавил шепотом: – И за врачом.
Расселись наконец, двери захлопнули, помахали друг другу на прощание, до скорой встречи, и Пашка выехал со двора на Хрустальную, потом до перекрестка, направо на Дачную и в сторону Петербургского шоссе.