Генерал неторопливо закурил. Сквозь завесу табачного дыма я был медленно, очень внимательно изучен. Особенно пристально и долго седой начальник смотрел на мой лоб, словно силясь что-то там прочесть.
— Дружок, — наконец негромко, приятным баритоном произнес хозяин жизни, — ты в беде. Ты попал в страшное дерьмо. Одно твое неверное слово — и ты у меня будешь сидеть вечно. Ты меня понял?
— Да, — ответил я и отважился противостоять милицейскому папе взглядом. Но не сумел.
— Дело ведет Генеральная прокуратура страны, — тихо просветил меня генерал. — О ходе следствия я каждый день докладываю в Правительство. Это ты тоже понял?
— Да…
— Вот и хорошо, — доброжелательно кивнул седовласый и сменил ногу. — Деньги, само собой, украл не ты. Украл — крупный чин, сотрудник администрации. Министр.
Не федеральный, конечно. Республиканский. Из провинции. Но — все равно министр! Он вступил в сговор со своим братом, а тот — с торговцем медикаментами. Была выделена огромная сумма. Якобы для закупок. А вот аптекарь вступил в сговор уже с тобой. Правильно?
— Нет! — с жаром возразил я. — Неправильно! Аптекарь — был, но сговора — не было!
Генерал прищурил глаз.
Вдруг мне снова показалось, что он пытается что-то прочесть повыше моей переносицы — некую надпись на лбу подследственного, сокрытую еще минуту назад, но проступившую теперь ярко и крупно.
— Значит, к тебе приходил именно аптекарь?
— Да, — тихо, после паузы, признался я. Только приходил он не ко мне.
4
Выдав генералу по первому требованию самый важный кусок информации — назвав имя, расколовшись — я не испытывал никаких уколов совести. Человек, только что поименованный как «аптекарь», подставил и меня, и моего босса, и наш бизнес. Втянул в беду. Прислал грязные деньги. Чего ради его покрывать?
Я видел аптекаря всего дважды. В первый раз — познакомился: пожатие рук, улыбка, обмен дежурными любезностями. Во второй раз — выдал миллион американских долларов наличными. Остальные вопросы улаживал и утрясал босс Михаил.
Вообще, молчать — не моя задача. Я могу говорить или не говорить, но при этом обязан добиться своей цели. Как можно дальше увести всех этих сыщиков, оперативников, следователей, дознавателей и генералов от простого вопроса: кто именно является главой моего бизнеса.
5
Большой папа вновь окутался желтовато-серым дымом. Его взгляд отяжелел, и от этого взгляда я почувствовал себя скверно — едва не запаниковал. Чувство показалось абсолютно новым. Впервые — на двадцать восьмом году жизни — мне довелось вкусить настоящего, сильного, искреннего человеческого презрения.