– Если Тайпан узнает, что я спасла тебя, – мне конец, – дрожащим голосом прошептала Агата.
– Не узнает. Где он?
– Выпустил змей к тебе в номер и сразу нырнул в портал. На самом деле он ужасный трус. Знает, что ты сильней.
– Тебя не видел?
– Нет.
– А ты как здесь оказалась?
– Решила убедиться, что с тобой все в порядке.
Следила за мной? Невозможно. Значит – следила за Тайпаном.
– Змеевод заплатит за это. Будешь свидетелем на суде?
Агата покачала головой:
– Судиться с Завулоном? Мне, Темной?
– Ты спасла мою жизнь, – Артем сжал тонкую белую ладошку девушки, – я этого не забуду. Проси всего, что пожелаешь, Агата.
Глаза ее вспыхнули – словно в костер кто-то плеснул бензина.
– Малыша, – быстро шепнула она.
– Что? – Локшин отступил на шаг.
– Я хочу сына от тебя. Он будет всегда со мной. Часть тебя, которая всегда со мной… я буду счастливей всех на свете.
Артем, бледный до голубизны, принялся собирать свою обгорелую одежду; сложил ее на кровати, щелкнул пальцами – и та снова обрела такой вид, словно только что была доставлена из магазина.
– Нельзя, мышонок.
Он ждал, что она расстроится, может быть, даже заплачет – но Агата только покачала головой:
– А говорил – все, что пожелаешь.
– Прости.
Локшин мог бы объяснить: отцовство ребенка не скрыть; такой компромат поставит крест на карьере Инквизитора. Но Агата все понимала сама.
– Черная роза, – шепнула девушка, – ищи черную розу.
– Какую еще розу? – чувствуя знакомое раздражение, переспросил Артем.
Тишина была ответом. Обернувшись, он не увидел своей спасительницы.
Инквизитор лишь пожал плечами. Он извлек из дорожной сумки амулет, сжал его в кулаке, чувствуя закипающую злую Силу. С Тайпаном он разберется потом. Змеюке мало не покажется. Сейчас – дело куда более срочное.
* * *
Минутой позже Артем вышел из портала на площади Героев в Вене перед дворцом Хофбург. Здесь находилась сокровищница императорского дома Габсбургов… и по совместительству крупнейший в Европе архив Инквизиции.
Утро едва забрезжило, промозглое и ветреное. Над озером тумана бронзовые всадники принц Евгений Савойский и эрцгерцог Карл Тешенский поднимали коней на дыбы. Локшин вздрогнул от холода, по телу пробежала судорога – свежая память о боли от змеиных укусов. Он погладил рукоять пистолета в кармане и зашагал по пустой площади к мрачной громаде Нового замка, с балкона которого в 1938 году Гитлер провозгласил аншлюс Австрии. Где-то вдали, на Рингштрассе, сонно прозвенел первый трамвай. Артем направился к неприметной дверце справа от парадного входа, уверенно постучал чугунным молоточком и затем ждал под желтым глазом фонаря, вдыхая едкий дым сигареты.