– Ты тоже почувствовал? – шепотом спросила мама. Пальцы ее дрожали.
Огонек положил ладони на дверцу – и она мягко отворилась перед ним, впуская в коридор призрачный серый свет.
– Идем, мам. – Он взял Нелли за руку. – Ты будешь хорошей королевой мира.
Переступив порог, они очутились в просторной пещере. Свет, казалось, шел отовсюду – словно теплым голубым сиянием сочился сам камень, в котором она была высечена. Вдоль стен расположились столы и стойки с рыцарскими латами и оружием. Сталь доспехов была гладкой и блестящей, будто только из-под рук полировщика. Богато украшенные ножны мечей переливались драгоценными камнями.
– Что это? – в изумлении спросила Нелли.
– Думаю, мы еще не дошли. Сюда!
В глубине помещения находился проем. Свет, идущий из него, казался ярче. Мать и сын прошли через пещеру, стараясь не задеть ничего из драгоценных диковин, и оказались в следующем зале. Он был больше предыдущего, и свет здесь казался золотисто-алым, как северное небо на закате полярного дня. Здесь стояли сундуки, до краев полные бриллиантами и старинными монетами; вдоль стены выстроились изумительной работы статуи из золота – и каждая из них была увенчана короной. От этого великолепия у Огонька захватило дух, а Нелли сказала с усталой иронией:
– Сокровища тамплиеров. Подумать только – они и в самом деле существуют.
– Это и есть Золотой Чертог?
– Нет. Просто золотой запас на черный день.
Они прошли всю пещеру насквозь и оказались в новом зале. Здесь стояли шкафы, заполненные книгами и свитками. Огонек подошел к одному из шкафов и провел пальцем по истертым кожаным корешкам. На некоторых из книг были полустертые надписи, но ни одного слова мальчик не понял.
– Вот настоящее богатство, – тихо сказала Нелли. – Клинки и золото – игрушки. Мой дядя многое отдал бы только за то, чтобы подержать эти книги в руках.
Они миновали библиотеку и увидели еще один проход. Его закрывали створки невысоких – в человеческий рост – ворот, искусно выкованных из тончайших золотых ветвей, цветов и листьев, усыпанных мелкими алмазами. «Видел ли ты в жизни что-то прекраснее этих узоров?» – подумал Огонек в восхищении. За золотыми завитками он видел еще один зал – самый большой из всех, хотя врата скорее напоминали не парадный вход, а тайную калитку. Над вратами темнела надпись готическими буквами: VERITATES ET LUMEN.
– «Правда и свет», – перевела мама, – это латынь.
Огонек коснулся ворот. Сверкающий металл был теплым, как пожатие дружеской ладони. Радостное ощущение свободы накрыло мальчика, словно за спиной вырастали крылья – больше не надо тревожиться, здесь только добро, Свет и правда. Мы добрались.