Я дома.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДЕ МОЛЕ. Я ЖДАЛ ТЕБЯ СОТНИ ЛЕТ.
Откуда звучал этот голос? Огонек посмотрел на маму – на этот раз та, похоже, ничего не слышала.
Эти слова – только тебе.
Это оно. Сердце Сумрака!
Мы добрались.
Ярик толкнул створки, и золотые врата легко распахнулись перед ним.
* * *
Оно выглядело как глубокая чаша. Кубок, высеченный из цельного куска темно-зеленого малахита, покрытый затейливыми узорами. Массивный: только очень сильный Иной вроде Скифа смог бы поднять его. Чаша покоилась на сверкающем мраморном кубе посреди зала в окружении вороха прекрасных роз, белых и алых. Цветы были живыми, словно их только что срезали; на лепестках мерцали капли воды.
– Здравствуй, – сказал мальчик.
Он почти шептал, но слово загуляло эхом под сводами. В Сумраке комната казалась наполненной теплым сиянием. Аура вокруг малахитовой чаши медленно пульсировала всплесками света, и Огоньку чудилось – он слышит стук. И в самом деле сердце!
Мать и сын переглянулись.
Откуда-то зазвучала музыка – вначале едва слышная, но все более прекрасная и громкая. То пел сам Сумрак. Здесь он казался непривычно уютным и теплым, спокойным, как тихая гавань после долгого изнурительного пути. Огонек моргнул и внезапно увидел Силу. Неописуемо мощные потоки, великие реки Силы. Они медленно текли над головой и под полом в толще скального камня, разветвляясь, как кровеносная система, пульсируя и мерцая. Спрятанное в малахитовом кубке Сердце было живым. Мама проговорила тихо:
– Де Моле и в самом деле был величайшим из магов. Нынешним Великим не создать такого даже годами совместных трудов.
Ее слова вылетали изо рта, расплывались в Сумраке разноцветными птицами – и таяли на стенах пещеры. «Мама волнуется», – понял Ярик. Он уже научился читать ауры: вокруг головы и плеч Нелли тлело алое мерцание.
И снова Огонек услышал беззвучный голос. Наверное, тот говорил на латыни или по-французски, но мальчик все понял.
– Ты знаешь условие? – спросил мальчик.
– Что? – вздрогнула мама.
– У тебя есть одно желание. Только одно.
Она медленно кивнула, глядя в непривычно строгие глаза сына.
– Я готова.
Огонек взял с мраморного постамента изящный кинжал с рукоятью из янтаря:
– Нужна моя кровь. Немного, не бойся.
Замерев, Нелли смотрела, как Ярик сделал осторожный надрез на ладони и несколько капель упали на дно чаши. В тот же миг вся пещера ярко засветилась золотым светом, будто на потолке вспыхнуло маленькое солнце.
– Так каково твое желание, милая девочка?
* * *
Слова исходили изо рта Ярика, но Нелли с колотящимся сердцем поняла: с ней говорил сам Сумрак. Она вдруг поняла, что за артефакт сотворил их далекий предок, – в малахитовой чаше находилась точка, где физический и сумеречный миры встретились и преломились друг в друге. Перекресток двух вечностей.