Контакт его с Рязанью будут вместо меня осуществлять его бывшие ученики: брат и сестра Фроловы. Им мы обязаны некоторыми фотографиями, среди которых самая интересная - Александр Исаевич с Агафьей Ивановной и псом Полканом на лавочке возле хозяйской избы. Сохранилось письмо Александра Исаевича того времени моей маме, которой он поручает передать ему с братом и сестрой пришедшие письма, не упустив добавить: кроме рукописей и бандеролей!
День 24 января я провожу в Москве. Меня встретили - главным образом для того, чтобы получить на день рукопись "Теленка", которую привезут к моему вечернему поезду в Ленинград. Узнаю, что в "Новом мире" никакого движения нет.
Весь день провожу в Ленинской библиотеке. Но как многое в ней с годами изменилось! Первое и поначалу главное впечатление от нее - это многолюдье и очереди, очереди, очереди... надо выстоять около часу, чтобы раздеться (раздевают лишь по мере того, как одеваются); около часу, чтобы пообедать...
Ленинград встретил меня одетыми в пушистый снег деревьями. Снег этот как-то заледенел, а потому красота эта простояла все дни, что я пробыла в Ленинграде.
Остановилась я у Елизаветы Денисовны Воронянской. Хозяйка приготовила мне сюрприз: билеты в театр и на концерт. В один из вечеров слушали Станислава Нейгауза, а то смотрели булгаковского "Мольера" в постановке Эфроса. Как-то были в кино на замечательной американской картине "Ключ" с Софи Лорен, поражающей выразительностью своего неподвижного, казалось бы, лица.
Ну а днем - чаще всего в Публичной библиотеке, где немало часов в свое время провел и мой муж. Мне здесь гораздо приятней, чем в "Ленинке". Из окна виден сквер с заснеженными деревьями. И нет этих нудных очередей в раздевальню и змеевидных - в столовую.
Один день провела легкомысленно. Постояла в очереди в трикотажное ателье и купила себе костюм. А потом - и еще один, песочный, очень хорошенький - уже в валютном магазине. Спасибо "Ивану Денисовичу".
В квартире, где жила Елизавета Денисовна, в ее комнате, мне больше побывать не пришлось. А представить ее - представила, когда узнала о трагической смерти Воронянской в августе 1973 года. Именно в этой комнате все происходило. Здесь были отчаяние, метания, муки совести и... смерть, страшная смерть.
По дороге домой, в Москве, не узнала ни о каких сдвигах в вопросе печатанья "Ракового корпуса". Зато узнала, что вопрос этот продолжает волновать писательскую общественность. В этом отношении был интересен вечер памяти Платонова (70-летие), который состоялся 31 января в Центральном Доме литераторов. На вечере не было ни одного видного деятеля СП СССР. Царила атмосфера общей раскованности. Трое из выступающих коснулись Солженицына: Ю. Карякин, Ю. Казаков, Б. Ямпольский.