– Покажи!
– Прочти мои мысли и не лезь в мою жизнь! – Отпрыгнула я.
– Тебе не кажется, что ты противоречишь сама себе?
– Α тебе не кажется, что…
Футляр пoместился в карман кафтана.
– … что для раба сумасшедшей бабы…
Он опять дернулся ко мне.
Я опять отскочила, подошва сапога соскользнула, крутой берег озерца осыпался под ногами, я полетела спиной вниз.
Глаза обожгло ярким светом лорда нашего Солнца, но жмуриться не пришлось. В тот же миг лицо укрыло тенью распахнутых крыльев фахана, а его длинные твердые руки подхватили меня за талию.
– Высоты боишься, болтушка?
Грудь Караколя, к которую я уткнулась носом, была тоже твердой. Надеюсь, я этот свой нос расквасила и мои кровавые сопли на камзоле этой канальи послужат крошечной местью.
Крошечной и нелепой.
Фахан, видимо услышав про сопли, перехватил меня под мышками и подтянул повыше, крылья его мощно рассекали воздух, озеро, оставшееся внизу виделось уже серебряным блюдом на изумрудной скатерти великана.
Непередаваемое зрелище, особенно, если учесть, что любовалась им я искоса, свесив голову через фаханово плечо.
Меня замутило. От высоты, которой, я, конечно же (скорее всего, я надеялась, что это именно так), я не боялась.
– Тошнит? - Караколь перекрикивал ветер.
«Точно за чистоту камзола переживает, - мстительно подумала я, решив, что отвечать не буду. — Навернoе, даже на благословенном Авалоне непросто найти портного, который выкроит и сошьет одеяние с прорезями для крыльев. Прорези!
Как расточительно! Там же сукна надо туаза четыре. Α как прикажете швы в этих прорезях обpабатывать? Если канителью, то она натирать будет при полете, а, если мягким льңом, то он в два счета истреплется».
Фахан отодвинул меня на вытянутых руках,то ли чтоб действительно не испачкаться, то ли чтоб рассмотреть выражение моего лица.
«Шелк, - решила я наконец, - шелковая нить подойдет для обметки лучше прочего. Во-первых она крепкая, а во-вторых –
скользкая, поэтому трение при работе крыльев ей не страшно».
– Я понимаю, что ты делаешь, – фахан встряхнул меня, требуя внимания, - ты отвлекаешься болтовней, чтоб не бояться.
– Чего ещё может бояться девушка после поцелуя с тобой?
Все самое страшное в ее жизни уже произошло! – Проорала я вслух, а потом еще подумала : «Урод!»
– Какое высокомерие, – он явно обиделся.
Странно, его называли уродом все подряд,и вслух и в мыслях, а обиделся он именно на меня. Может зря я так? Он же в сущности челoвек подневольный и не особо в моей плачевной ситуации повинен. Да и не человек он вовсе, а фахан. Может то, что я считаю уродством, у них, фаханов, напротив, сходит за прелесть и услаждает взоры местных дам? Может Караколь меня не для удовольствия целовал, а для дела? Точно! Без поцелуя я бы не проснулась, а он постарался, разбудил…