Редкобородый старик придвинулся к нему, заглядывая в рот, зашевелил губами, будто повторял то, что говорил Юрин.
— Тем, кто еще гнет спину на баев, нужно разъяснить, что они заблуждаются. Вот Баба-ага хорошо говорил о преимуществах колхоза, пусть же и эти люди узнают правду.
— У одного Атанияз-бая человек сорок работает, — быстро сказал щуплый старик, обнаруживая совершенно целые, остренькие, как у лисы, зубы. — Заморочили им голову, вот они и боятся уйти.
Юрин поддержал его:
— Я знаю кое-кого из этих людей. Есть у бая молодой пастух, Керим Халмурадов. Вроде неглупый парень, а про колхоз и слушать не хочет, Атанияз ему дороже. А ведь вряд ли он получает там больше.
— Откуда больше, — сказал Баба-ага. — От бая щедрости не жди.
— Батрак никогда баем не станет, — почему-то улыбаясь, вставил редкобородый, — куда уж там. Целым бы ноги унести!
— Чолук Керима Чары, говорят, рассчитался с баем, вернул ему пастушью палку, — сказал Баба-ага.
Редкобородый даже почесался от удовольствия, стрельнул глазами по сторонам.
— Не только Чары — Хыдыркули тоже уходит, — выкрикнул кто-то.
— И Аллов-мерген.
— Вот видите, — сказал Юрин, — люди начинают понимать, с кем им по пути. Помочь надо и тем, кто еще не понял, таким, как Керим.
Баба-ага, переминаясь на рыхлой, комковатой земле, вздохнул:
— Эх, не хотелось говорить, больно уж неприятный разговор. Парень этот, Керим, — чужой нам, с баями ему идти до конца.
— Ну, яшули, это вы зря, — вежливо возразил Юрин. — Я знаю Керима. У него ни кола, ни двора, чего ему с баями!
— С ними, с ними, — подтвердил Баба-ага. — По всем повадкам с ними он. Мы тоже прежде думали, что затуманили ему голову, а он и душой и сердцем с баями.
— Слышно, он породниться с Атаниязом собирается, — доверительным полушепотом, сделав страшное лицо, сообщил редкобородый. — Зятем будет.
Баба-ага только рукой махнул.
— Плохой человек, что и говорить. Послушайте, о чем болтают на селе, — уши вянут. Плохой человек Керим.
— О чем болтают? — насторожился все время молчаливый Батыр.
— Ай, непристойное дело, язык бы не повторял.
— Ну, ты, старик, говори, коль начал, — заиграл плеткой Батыр. — В чем дело?
Баба-ага мельком глянул на него и сказал, обращаясь к Юрину:
— Не пристало мне повторять бабьи сплетни, а только этот Керим поступил, как паршивый кобель.
— Да что там, — крикнул все тот же парень в грязной рубахе, — с женой своего чолука спутался — вот в чем дело!
Наступила неловкая тишина.
Батыр, постукивая сложенной плетью по крепкой ладони, окидывал всех цепким ястребиным взглядом.
Юрин закусил губу. Помолчав, спросил;