— Ай, что я могу сказать тебе, Зиба? — вздохнул он.
Она внимательно посмотрела на него и стала быстро, сбивчиво говорить — ее шепот вдруг срывался на хриплый стон, от которого все переворачивалось в душе у Керима.
— Эта Халтач на все способна, бойся ее. Много бед может она натворить, Керим.
Она смолкла, и стало так тихо, что каждый услышал, как стучит в груди сердце.
— Во-он оно что, — протянул Керим. И спросил: — Кто знает об этом?
Зиба поспешно замотала головой:
— Никто, только я. Я никому не говорила, одному тебе.
Керим воспрянул духом. Его обрадовало то, что Зиба не поверила клевете и так близко к сердцу приняла свалившуюся на него беду. Керим думал, что он один, брошен всеми, что даже близкие отвернулись от него. И вдруг Зиба, о которой он смел лишь мечтать, пришли к нему, обеспокоенная его участью, не испугавшаяся людской молвы, которая подчас ранит сильнее пули, — ради его спасенья.
— Теперь я ничего не боюсь, — страстно сказал он, заглядывая снизу в ее меловое при лунном свете лицо, на котором только глаза поблескивали воронено. — Я отчаялся… Но теперь вижу, что среди баев есть человек, верящий мне, готовый помочь; и этот человек — ты, Зиба! Я даже смерти не боюсь теперь!
Зиба подумала, что он неверно понял ее приход и ее слова, и, вдруг испугавшись, поспешно пояснила:
— Я не могла, когда… ну, когда человеку что-то угрожает.
Керим не сводил с нее влюбленных глаз.
— Я горжусь тобой, Зиба! Разве любой решится на такое? Я так благодарен тебе, я… мне давно… Если сейчас не скажу, то — когда же?
Она молчала, потупясь; пальцы ее скручивали, расправляли, мяли бахрому платка.
— Я все готов отдать только за один твой взгляд — не за улыбку даже, Зиба! Не знаю, что со мной. Сколько зим, сколько весен мечтал о такой встрече, а сейчас — как во сне, сам не верю в свое счастье…
— Не надо, — одними губами попросила Зиба.
Он не расслышал, только догадался, что она протестует, и невольно взял ее за рукав.
— Прости меня, Зиба! Я не хотел… я… Столько слов для тебя скопилось в сердце, что я не в силах… Но если ты хочешь, я всю жизнь буду молчать, буду носить их в себе…
— Не надо, Керим, — повторила Зиба. — Я все понимаю. И ты понимаешь…
Его ладонь скользнула вниз и осторожно легла на неподвижные пальцы девушки, — и словно степная, нестерпимой яркости молния полыхнула перед глазами, обдала электрической волной, от которой судорогой свело тело. "Вот оно какое — счастье!" — задыхаясь, подумал Керим.
Он осторожно, не веря, что это удается ему, взял безвольную прохладную кисть Зибы в свои загрубелые ладони и прижал к груди. Если бы это могло продолжаться вечно!..