Батыр зорко следил за каждым, но все же не заметил, как один, с пышными, вразлет, усами, будто споткнувшись, снова приник к земле и неожиданно вскочил, вскидывая винтовку. Тот, что кричал давеча, ударил его ногой в пах, и непокорный взвыл, скорчился от нестерпимой боли и повалился. Но и Батыр уже увидел его и выстрелил. Усатый упал мертвым.
Бандиты стояли с поднятыми руками, и лица их были напряжены и бледны, в глазах медленно таял смертельный страх.
— Это же Батыр! — ломким, еще не обретшим твердости голосом воскликнул один; губы его скривились, — наверное, он хотел улыбнуться. — А мы-то подумали нивесть что, стрельбу затеяли… А это ты… Узнаешь, друг?
Батыр смотрел на него с холодной яростью.
— Узнал, Сетдар, как не узнать, — ответил он тихо. — Только не думал, что встречу тебя здесь. Значит, и ты вместе с ними рыскал вокруг поселка, ждал, когда наши дорожки пересекутся… Так сколько же пообещали вам баи за мою голову? Не продешевил ли, Сетдар?
Сетдар все еще кривил вздрагиваюшие губы.
— Брось ты, Батыр. Вечно выдумаешь такое… Мы же просто остановились отдохнуть. Верно, говорили между собой, не пойти ли к тебе, посоветоваться. У власти ты свой человек, а нам эта собачья жизнь осточертела. Если простят, мы бы тоже осели, занялись дайханским делом…
— Не верь им, — услышал Батыр позади слабый голос Баба-ага.
Оглянувшись, он увидел старика, выходящего из камышовых зарослей. Левая рука его висела как плеть, правой Баба-ага зажимал рану на плече. Сквозь пальцы сочилась кровь, алела на рубахе.
— Ты ранен? — заволновался Батыр и подтолкнул револьвером Сетдара: — А ну, перевяжи!
— Ты не верь им, Батыр, — повторил старик, опускаясь на землю. — Ни одному слову не верь.
— Зачем вы так, яшули, — разрывая рубашку, сказал Сетдар. — Мы же сдаться решили…
Батыр усмехнулся.
— Разве так приходят сдаваться? Я же знаю, зачем вы здесь. А тебя, Сетдар, насквозь вижу. Недаром вместе метались по степи.
— Потерпи, потерпи, сейчас, — это Сетдар сказал раненому Баба-ага; потом снизу вверх глянул на Батыра: — Напрасно ты так, Батыр. Старых товарищей не предают. Я к тебе ничего не имею. И ты забудь, что было, отпусти нас. Клянусь, если хоть один из них появится возле твоего поселка, я сам отделю ему голову от туловища.
— Возле моего поселка, говоришь? — Батыр дулом нагана сдвинул тельпек со лба на затылок. — А границы моего поселка — знаешь где? Там, где советская земля кончается.
Сетдар кончил перевязку, поднялся, стирая на пальцах, запекшуюся кровь старика. Сказал хмуро, не поднимал глаз:
— Отпусти нас, Батыр.