Глава тридцать девятая
Незваные гости
Перед выходным днем Акмурад пришел из интерната домой.
Артыгуль обняла сына, сказала, любуясь, им:
— Ты уже совсем взрослый, смотри — скоро меня догонишь.
Акмурад вывернулся из материнских объятий, бросил в угол портфель.
— А что я тебе принес, мама! — вспомнил он.
— Опять "отлично" получил? — улыбнулась мать.
Акмурад загадочно улыбнулся, вытер руки о полотенце, висящее на гвозде, и взял портфель.
— Вот! — торжественно протянул он плитку шоколада.
— Ой, чем вас там угощают! — воскликнула сияющая Артыгуль, отламывая малюсенький кусочек. — Спасибо, сынок. Только ты мне больше ничего не приноси. Сам же говорил, что кормят вас по науке, значит, должен все сам съедать. А у меня, слава аллаху, все, что нужно, есть.
— Ты не беспокойся, мама, — беспечно сказал Акмурад. — Тот шоколад, что мне в интернате дали, я сам и съел. А это — другой.
Мать все еще смотрела на него со счастливой улыбкой. Но уже беспокойство прозвучало в ее голосе:
— То есть как — другой? Ты где ж его взял?
И Акмурад смутился, как будто сделал что-то предосудительное, сказал с запинкой:
— Я шел, а один человек подозвал… "Ты — Акмурад?" — спрашивает. Я сказал: да. Снова спрашивает: — "Ты в этом доме живешь?" — показал он и достал из кармана эту плитку… дал мне.
Артыгуль подсела к сыну, положила ладонь на его голову и чуть надавила — чтобы он посмотрел ей в глаза.
— Странно… Он знает тебя и не знает нашего дома… Очень странно. Ты раньше видел этого человека?
— Нет, мама.
— И что же дальше?
— Он дал мне шоколад и пошел по улице.
Артыгуль сняла руку с головы сына, судорожно скрестила пальцы, — так она всегда делала, если волновалась.
— О, великий аллах, отведи беду! — прошептала она, раскачиваясь из стороны в сторону.
Акмурад забеспокоился.
— А что такое, мама? Это был плохой человек?
Мать вместо ответа притянула его к себе, прижала к груди голову сына, и он притих, детским сердцем чуя неладное.
— Ты не спросил, как его зовут, Акмурад-джан?
— Ну, как же бы я спросил — ведь он взрослый…
— Конечно, конечно, — рассеянно сказала мать, продолжая разбирать пальцами его спутанные вихры.
— Он дал шоколадку, и сказал, чтобы я никому пока не говорил про эту встречу.
Артыгуль вздрогнула, и сын почувствовал это, испуганно вскинулся.
— Ты его знаешь, мама?
— Какой он из себя? — уже не умея скрыть тревоги, спросила Артыгуль.
— Ну… такой… лицо строгое, глаза большие… Он обыкновенный, мама.
— А ты вспомни, — тормошила его мать, — может быть, давно, когда был еще совсем маленький, видел его? Помнишь, как мы внезапно снялись, погрузили все на верблюдов и поехали в пески? За нами гнались, стреляли… Потом я упала, ты побежал ко мне… Ну, помнишь?