— Эх, Сергей Николаевич, не думал, что вы всерьез это принимаете. Тут люди, а не шахматные фигуры: ход конем — и мат вашему королю. Они, баи, тоже с головой, не хуже нашего соображают.
— Ничего, — сказал Юрин, — как говорится, попытка — не пытка. Выманим — хорошо, нет — другой план разработаем. В конце концов "язык" нам в любом случае нужен.
С этим согласились. Только Эмиров иронически хмыкал и качал головой.
Стали думать, кого послать. Нужен был человек, хорошо знающий расположение юрт в лощине и Атанияза в лицо.
— Слушай, Сергей Николаевич, — сказал Утамышев, — а, может, поверим этому парню…
— Кериму? — подался к нему Юрин. — Вообще-то мне он кажется честным, не способным на обман.
— Да вы что? — воскликнул Эмиров. — Байского выкормыша отпустить? Да он наоборот баям все, что здесь узнал и увидел, выложит. Что тогда делать будем?
— А что он может рассказать? — усомнился Утамышев. — Ничего он не знает.
— А ну, приведите его, — приказал Юрин, тряхнув головой, словно отгоняя сомнения.
Керима привели. Юрин изложил ему план, спросил:
— Пойдешь на такое дело?
Керим оглядел собравшихся в штабе, задержал взгляд на хмуром лице Эмирова, ответил:
— Пойду. Я тут узнал о баях такое, что… Башлыка убили… Макарова… Враги они для меня, поверьте.
— Верим, — сказал Юрин.
Когда стемнело, Керим и выделенный ему в помощь молодой боец поползли к краю лощины. Спустились они с той стороны, где ближе всего было к юртам Атанияза. Лохматый пес Алабай с лаем кинулся было на пробиравшихся за стогом сена людей, но узнал Керима, замахал коротким хвостом, стал ластиться к ногам, повизгивая.
Керим знал привычку Атанияза с вечера обходить свое хозяйство, самолично проверять, все ли сделано, как нужно, — никому, даже сыновьям не доверял бай, всех считал бездельниками и лентяями.
Отогнав Алабая, чтобы не выдал своим суетливым признанием, Керим и его напарник спрятались в укромном месте возле юрты и стали выжидать. Вокруг было безлюдно. Только по сдержанному говору, по вспышкам огня то здесь, то там, по разнозвучным ударам и лаю собак можно было догадаться, что становище не спит, что в каждой юрте готовятся к дальней и опасной дороге. Ноздри щекотал острый запах конского пота, верблюжьей кислой жвачки, пыли, едкого дыма костров.
Чья-то рука откинула полог юрты, желтый сноп света упал на секунду на землю, и в нем четко вырисовывалась человеческая фигура. Керим разглядел Шанияза, байского младшего сына, и одними губами ответил на нервный толчок напарника: — "Нет, не видишь — мальчишка".
Шанияз подошел к верблюдам, заставил их лечь, подбросил в костер несколько кусков высохшего навоза — от москитов — и вернулся в юрту.