Зиба стала оглядываться и узнала Керима. — он видел, как она рванулась из рук Бахрама, закричала что-то. Но Ниязкули придержал лошадь, обернулся и, не целясь, выстрелил. Грохот умноженного эхом звука пронесся по ущелью.
Кериму тоже хотелось выстрелить в ненавистного байского сына, но он боялся ненароком попасть в Зибу.
Преследователи понимали, что в таком положении им никогда не приблизиться к уходящим всадникам. Каждый новый поворот ущелья таил в себе смертельную опасность.
— Подкараулят и подстрелят, как фазанов, — дрогнувшим голосом проговорил парень, которого послал Батыр.
Посмотрев вверх, Керим решил вскарабкаться на холм, осмотреться. Он сполз с верблюда, закинул винтовку за спину, сказал:
— Ты стой пока здесь, жди.
И полез по склону, хватаясь за чахлые кустики и каменистые уступы. Когда на вершине, переведя дух, он глянул вниз, всадник и белый верблюд показались совсем маленькими. Дорога, бегущая по берегу ручья, огибала этот холм и видка была с другой стороны. Бахрам и Ниязкули обязательно проедут здесь, другого пути нет. Если быстро опуститься, можно успеть устроить засаду.
— Эй, — крикнул Керим, сложив ладони рупором; и когда парень задрал голову, — стал делать знаки, показывая, чтобы он ехал по дороге дальше. Парень понял не сразу, стал разводить руками. Керим решил было махнуть рукой и надеяться только на одного себя, но тут парень вдруг закивал, замахал руками и стал ловить верблюда за уздечку. Видно, понял-таки…
То скользя по траве, то прыгая, то скатываясь по шуршащей осыпи, раскрытым ртом хватая воздух и чувствуя, как рвется из груди сердце и мягчают, подламываются ноги, Керим стал спускаться по крутому склону. Внизу он лёг на берегу ручья, припал губами к прохладной воде, стал жадно пить, зная, что надо спешить, и не в силах оторваться.
Послышался цокот копыт, голоса. Керим вскочил, вытер лицо рукавом и побежал, пригибаясь и оглядываясь, к гуще молодых керкау[36], поднявшихся между скал, выбрал место поудобнее, затаился.
Впереди ехал Бахрам. Одной рукой он правил, другой поддерживал Зибу. Лицо у девушки было припухлым, мокрым от слез, волосы растрепались, выбились из-под платка. Керим с трудом отвел от нее глаза, перевел взгляд на Бахрама, — он ехал спокойно, будто и не было погони, только суетливо подергивал повод, торопя взмыленного, роняющего из пасти пену коня.
Ниязкули время от времени оглядывался, винтовка его лежала поперек седла.
— Вроде бы отстали. — сказал он, и голос его в глухом ущелье прозвучал отчетливо и резко. — Может, срезал одного… Керима…