Он улыбнулся в ответ, покачал головой.
Раны и в самом деле оказались не опасными — это обилие спекшейся крови придавало Кериму такой пугающий вид. Наташа осторожно промыла их, стала перевязывать. Керим лежал на кошме и вдруг увидел обнаженные колени девушки, гладкие и белые. Его бросило в жар.
Наташа заметила его взгляд, поняла, и, тоже краснея, поспешно одернула платье.
Но теперь Керим видел то, на что раньше не обратил внимания, — платье ее легкое, плотно облегает ладную фигуру и просвечивает, и можно разглядеть сорочку, какие-то лямки и ленточки, и голые плечи, и волнующую ложбинку на груди…
— Ну, чего вы, лежите смирно, — стыдясь и возмущаясь, сказала Наташа.
Но Керим привстал, вытащил халат из-под себя и кинул ей, сказав почти грубо:
— На, надень.
Наташа не посмела отказаться, и поспешно, глотая слезы, закончила перевязку.
Кериму стало жаль ее. В конце концов, почему она должна носить шаровары с ковровым узором у щиколотки и просторное кетени, если все девушки в городе одеваются так?..
— Спасибо, — сказал он, надевая новую рубаху. — Теперь совсем быстро заживет.
Наташа низко склонилась над своей сумкой, пряча влажные глаза.
— Да, да, я думаю, все будет хорошо. Только надо полежать несколько дней.
Керим снисходительно улыбнулся.
— Лежать из-за этих пустяковых царапин? Я не бай. Утром мы погоним отару дальше.
Чары молча поставил перед ними чайник и пиалы. Керим налил чаю, подвинул девушке, сказал:
— А я видел тебя, сестренка. В Ак-Тепе.
Наташа удивленно посмотрела на него и внезапно вспомнила: первомайский праздник в колхозе, тесный круг людей и посредине этот парень, красный от натуги, только что бросивший на землю непобедимого Мердана…
— Я тоже, — обрадовалась она, — на первомайском празднике.
— Верно, — счастливо засмеялся он, заметив, как вспыхнуло ее лицо. — Как же ты запомнила?
Только теперь у Наташи окончательно отлегло от сердца. Она все еще побаивалась этих суровых на вид людей, не знала, чего можно ждать от них, а тут вдруг оказалось, что они почти знакомы. От недавней обиды не осталось и следа.
— Запомнила, запомнила, — тоже засмеялась она. — Не такой уж вы незаметный. Вы же боролись, еще приз получили, платок.
Она обернулась к Чары, как бы приглашая и его принять участие в веселье. Но тот хмуро возился у костра и даже как будто не слышал их разговора.
На самом деле слово "платок" снова всколыхнуло его остывшее было чувство. Значит, верно говорил Ниязкули, был приз, был платок. У, змееныш! В поселке волочился за замужними женщинами, а здесь будто с неба свалилась к нему эта русская девчонка, и он уже кружит ей голову разговорами… Выходит, все правда. Никакой он не тихоня, а самый настоящий потаскун.