У них не было сил бежать, когда они увидели впереди всадников. Ханские стражники накинули на них уздечки и снова погнали в сторону от родных мест. Но верблюды не могли двигаться. Их некогда крепкие ноги подкосились, и они рухнули на землю, вытянув шеи. Нукеры били их, пинали, но всё было напрасно. И люди поняли, что верлюдам пришёл конец. И всё-таки они натянули тетивы своих луков, и стрелы с медными наконечниками впились в тела несчастных животных.
— Больше вам не придётся бегать, — смеясь, сказали нукеры и ускакали.
А верблюды были ещё живы. Они медленно поползли в ту сторону, где была их родина, оставляя позади глубокие следы на песке. Смерть настигла их у самого дома. Они так и умерли — один возле другого. Ветер занёс их тела песком, и со временем два больших холма выросли на этом месте.
— Вот что рассказал мне Таги-чабан, — заключил Керим. — И я никогда не забуду этой истории. И тебе советую поразмыслить над ней.
На этот раз Чары не ответил, как обычно, шуткой. Он ехал молча, и лицо его было задумчиво.
И только когда странные холмы остались далеко позади, он сказал, как бы и некстати:
— А вот Куллы-наркоман говорил мне недавно, будто слышал, как в полночь ревели два верблюда.
Он боязливо оглянулся на холмы Эркеков, спросил дрогнувшим голосом:
— К чему бы это?
Керим посерьёзнел и тоже оглянулся.
— Это плохая примета, Чары. Не иначе, как голос дэва [3]. Не к добру он кричал, поверь мне.
Они долго ехали молча, думая о таинственных вещах, творящихся на земле, и о том, как уберечься от действия злых духов, и о другом, что так или иначе связано с нечистой силой и в конце концов приносит человеку несчастье.
Успокаивая себя и как бы оправдывая свой страх, Керим сказал наконец:
— И для батыра и для труса дэв есть дэв, и ничего тут не поделаешь. Надо покориться судьбе, и аллах не оставит нас.
— Судьба у людей разная, — вставил Чары, обретая прежнее спокойствие. — У баев своя, у дайхан — своя. Пропал верблюд у Атанияза, а искать его послал он в пески тебя, сам небось не пошёл… Вот тебе и судьба.
— Так я же был виноват, — возразил Керим. — Мне и отвечать пришлось. А если на совесть говорить, то Атанияз — добрый человек, работу нам даёт, кормит нас.
Чары удивлённо посмотрел на чабана. Чего это он переменился? Неужто испугался? Всю жизнь гнёт спину на бая да ещё нахваливает его…
— Судьба судьбой, — бесшабашно сказал Чары, — а только и мы сами должны о себе думать.
— На то и голова, — согласился Керим, не понимая ещё, куда клонит чолух.
— Вот в моей голове и появилась мысль, — продолжил Чары, хитро посмеиваясь: — а не пойти ли нам к баю, получить, что причитается, да махнуть на все четыре стороны!