Бахрам снова прильнул к пиале и выпил все до дна.
— Ой, спасибо! — с прерывистым вздохом сказал он, не сводя с лица девушки обжигающего, откровенно голодного взгляда. — Я же говорил, что чал из твоих рук будет прелесть как хорош!
Возвращая пустую пиалу, он хотел поймать ее руку, но замешкался, и Зиба выскользнула, будто ящерица, только красное, с желтыми полосами кетени обвилось вокруг нее, подчеркнув гибкость ладного стана. Бахрам шагнул за ней, вытирая рот и усики шелковым цветастым платком, — и снова Зиба уловила незнакомый запах, на этот раз приятный как аромат цветка.
— Зиба-джан, — заговорил он срывающимся голосом, — разве здесь твое место? Ты — как сияющая луна на ясном небе, — весь мир должен лежать у твоих ног. Ты рождена блистать во дворце, затмевая своей красотой всех красавиц. Эта юрта, эта выжженная степь — не для тебя.
Зиба удивленно вскинула тонкую бровь.
— Почему же, — тихо, но твердо сказала она, посмотрев ему прямо в глаза. — Это луна может блуждать по небосклону, а мое место — здесь, на родине.
Бахрам замер, как охотничий пес перед дичью. "Ого, — подумал он, — да она с характером. Ну, что ж, тем приятнее будет победа".
Глаза его сузились, улыбка затеплилась в углах тонких губ, и усики чуть дрогнули.
— Зиба, — начал он и услышал приближающиеся шаги.
Вошла Огульхан, подозрительно глянула на дочь и на гостя.
— Вот и тетушка Огульхан, — с мгновенно изменившимся лицом, совсем иным, будничным, в меру вежливым голосом сказал он. — А я зашел было, чтобы попросить у вас пиалу чалу, но застал только вашу дочь и хотел уйти. Она ведь совсем ребенок, хоть и старается казаться взрослой.
Зиба бросила на него странный взгляд и тут же отвернулась.
— Ай, нынче дети растут не по дням, а по часам, — отозвалась Огульхан. — Не успеешь оглянуться, а они уже своевольничают.
Она наполнила пиалу чалом, протянула гостю. Прежде, чем вылить, он покосился в сторону девушки, сказал мечтательно:
— Когда я вижу Зибу, тетушка Огульхан, сердце мое замирает, — так похожа она на мою сестренку. Я так люблю ее… Когда Зиба встретится с ней, я подарю обеим не-обыкновенной красоты гульяка — специально закажу у лучших ювелиров. И никто не сможет отличить их, даже женихи.
Он засмеялся негромко, и Огульхан вздрогнула от этого смеха, вдруг испугавшись за дочь.
— Лишь бы все было хорошо, — пробормотала она неопределенно. — Аллах милостив.
Закинув голову Бахрам спокойно выпил чал, вытер платком губы, с поклоном вернул хозяйке пиалу и вышел. На Зибу он больше не взглянул.