Наташа молчала. Что делать? Уйти, оставить его одного с мстительным верблюдом? Она же не простит себе этого никогда. И потом он достаточно наказан — пережить такое… Значит — спасти. Но это упрямое животное не сдвинешь с места.
— Ты здесь? — донеслось из ямы.
— Да, — сказала Наташа. — Но он не слушается меня.
Ниязкули понял, что она готова прийти ему на помощь, и заговорил быстро, сбивчиво:
— Он послушается… Это на меня он бросится, а ты не бойся. Возьми его уздечку и веди. Он пойдет за тобой. Только веди его туда, куда ушла отара, слышишь? Я умоляю тебя! Спаси! Чем хочешь отблагодарю!
В душе у Наташи вновь поднялось возмущение — он и тогда предлагал ей сокровища! Этот подонок уверен, что на свете все можно купить, даже девичью честь, даже жизнь… Встать бы да уйти потихоньку, и пусть он гниет в своей яме. Но эта мысль только промелькнула, не оставив следа. Надо было спасать человека, пусть даже такого, как этот…
Она осторожно, распрямляя затекшие, не слушающиеся ноги, слезла на землю, замерла, ожидая подвоха. Но верблюд даже не посмотрел на нее. Тогда Наташа взяла лежащий на песке уздечный ремешок, потянула несмело. Верблюд оторвал от земли голову, шея его изогнулась, и он тяжело, со вздохом распрямляя ноги, поднялся.
— Ну пошли, хороший, пошли, милый, — с трусливой лаской в голосе приговаривала Наташа, увлекая его за собой. — Будем идти потихонечку, придем к колодцу, водички тебе дадут холодной…
Верблюд шел…
Ниязкули с замирающим сердцем прислушивался к удаляющимся шагам. Нервы его не выдержали, и он, обдирая в кровь руки, стал карабкаться из ямы, наконец, перевалился через край, полежал, переводя дух, потом вскочил, оглянулся на уходящего верблюда и пустился стремглав в другую сторону. И это было его ошибкой. Ему бы переждать малость, дать Наташе увести верблюда — и он был бы спасен. А тут верблюд, хоть и далеко уже был, услышал топот позади, рванулся и, раскидывая длинные ноги, помчался обратно. Хорошо еще, заметив погоню, успел Ниязкули добежать до спасительной ямы. А то лежать бы ему на раскаленном песке кровавым месивом…
Когда Наташа вернулась, верблюд снова лежал у края ямы, вытянув длинную шею. На девушку он не обратил внимания. А она стояла перед ним беспомощная, не зная, что делать. Она потянула за узду, но верблюд даже не поднял головы, терпеливо ожидая своего часа, часа жестокой мести.
У Наташи стало ломить виски. Хотелось махнуть на все рукой и податься домой. Но она не знала дороги и боялась, что снова заблудится.
Ниязкули стонал и причитал на дне ямы. Вдруг он крикнул: