– Я отплыл от берега, когда ты бросил меня там одного. Затем греб, пока не устал. Наверное, я ненадолго погрузился в сон… После этого я очнулся, обогнул риф и увидел твою лодку.
– Ты проспал целые сутки?
Моряк выглядел озадаченным. Блики пузатой лампы плясали в его расширенных зрачках, отбрасывали на грубую кожу дергающиеся тени. То, что он говорил, казалось полностью абсурдным и невозможным. Однако я улавливал нутром его искреннее беспокойство и даже какой-то отеческий испуг, а потому понял, что он не сомневается ни на секунду в том, что утверждает.
– Нет, всего несколько часов.
– Прошел целый день, детектив…
– Это маловероятно, старик.
Херес промолчал. Он старался грести как можно быстрее, чтобы сойти на берег и оставить неясную тревогу и пережитый день позади, как и это неспокойное, ледяное море.
– Что тебе снилось? – неожиданно спросил он.
– Она, – немного замявшись, ответил я.
– Ты все еще не можешь смириться с этой утратой…
– Это не утрата, Херес. Это катастрофа.
– Мы все порой теряем людей, которые нам дороги…
– Да брось, – резко прервал я его, поморщившись. – Ты же не собираешься снова ударяться в философские рассуждения о религии и тщетности бытия?
– Я вижу, что ты страдаешь.
– Ничто в этом мире не способно избавить меня от этого. Даже твои боги.
– Ты напрасно так считаешь, – не согласился капитан.
Сил у него действительно было хоть отбавляй – вскоре я заметил вдалеке заветный берег и пустующий причал. А в небе над холодным заливом уже разворачивался новый безжизненный день, разливая по округе поблекший рассвет. Отсюда, со стороны равнодушной ряби волн, в обрамлении густых влажных туч, остров Сорха казался особенно унылым и даже зловещим.
Седовласый верзила резво греб, не забывая бросать на меня тревожные взгляды, словно он то и дело проверял, на месте я и не испарился ли в белесом мороке. Я впервые ощутил к нему какую-то зыбкую благодарность. За то, что он не оставил меня одного в этом безмолвном море. И за то, что он верил в меня и не сомневался в том, что мы все делаем правильно.
– Моя жизнь мало чем походила на то, что обычно называют этим словом другие люди, – начал я, мрачно разглядывая ледяную воду за кормой. – Чтобы не оставаться ночами в одиночестве, я стал отправляться в парк. Укладывался там прямо на лавку, заворачивался в плащ и прислушивался к звукам вокруг.
Я невольно мысленно перенесся в один из этих прожитых моментов и даже ощутил кожей спины холод уличной скамьи. Обычно в это время над моей головой шумел остатками желтых листьев каштан – нередко влажный туман оставлял на них крупные капли, и тогда они падали на мою одежду и лицо, но я продолжал неподвижно лежать, глядя в ночное небо.