Бразис говорил, что подписывался он только за себя, толковать с односельчанами не желал и словно сожалел о своем поступке.
Была пятница — небарщинный день, а потому все шиленские мужики спешили на свои поля: овес уже зрелый, погода хороша для косьбы. Только Винцас Бальсис что-то мешкал — отец даже обозлился:
— Возьмешь ли наконец косу, или мне одному идти? Хочешь, чтобы мы от всего села отстали?
С притворным равнодушием Винцас мотнул головой в сторону сеновала:
— Пятрас вернулся. На сене храпит.
— Так чего ж ты молчишь? Скажи матери.
— Пусть поспит. Всю ночь шагал.
— Что же его пригнало? Неужто беда какая… — забеспокоился отец. — Ступай ты один косить. Я обожду, пока проснется. Может, дело у него.
Нехотя ушел Винцас, а старикам Бальсисам не терпелось: несколько раз приоткрывали дверь сеновала, может, сын проснулся и отзовется. В конце концов, когда отец погромче стукнул, наверху послышались зевки и кашель, и у стремянки появился Пятрас.
— Здорово, батя! Спозаранку меня поджидаешь? — бодро сказал он, слезая вниз.
— Где ж там рано! Солнце у полудня. Вишь — богатство будит, а нужда сон нагоняет.
— Правда, с дороги разоспался. За день, за ночь устал, как собака, — оправдывался сын, целуя руку отцу.
— Кто ж тебя гонит, что по ночам шатаешься?
— Никто не гонит, только я подумал, лучше спервоначалу оглядеться, чем на глаза всем лезть.
— Правильно, — одобрил отец. — Пойдем в избу, расскажешь. Мать завтрак соберет.
Но мать с Гене приготовили завтрак не в избе, а в светелке. Хоть и сын, но уже как бы гость — столько не видались! А ко всему тут и безопаснее, ежели кто из посторонних вдруг сунется за чем-нибудь.
Родителям прежде всего хотелось узнать, что за дело вынудило сына так нежданно их навестить. Пятрас принялся выкладывать, зачем он вдруг вернулся в родное село.
У околицы села Лидишкес, возле дороги, дядя издавна арендовал у поместья несколько десятин земли со старой корчемной постройкой. Вот теперь он и предложил Пятрасу осенью жениться и поселиться в старой корчме, залатав строение. Был бы у парня огород, он бы работал, жалованье получал деньгами, зерном или чем сговорятся. Разживется — сможет и земли прикупить у поместья, сколотит хозяйство, хоть небольшое, чтоб прокормиться. А чего ему еще? Дядя и отпустил Пятраса посоветоваться с родителями и приглядеть невесту.
— Дядя говорит, — заключил Пятрас, — что с будущего года не станет меня больше держать. Дескать, зазорно: племянник вместо батрака! Люди обговаривают.
Старикам Бальсисам все это показалось необычайным и удивительным. Они не знали, что подумать, что посоветовать. Мать пугала разлука с сыном: шуточное ли дело — за тридевять земель! Отец в душе был склонен принять предложение брата: один сын уйдет на сторону, легче будет остальных обеспечить. А как сам Пятрас?