– Милорд, вы забываетесь!
Вновь попыталась осторожно отодвинуться – бесполезно.
Некромант дышал поверхностно, с небольшими всхрапами. Взгляд не отрывался от губ. Сглотнув, неосознанно облизала их.
– Дария, – чуть слышно прохрипел Соланж, – сколько еще ты собираешься обманывать себя?
– Не сейчас! – пискнула я, стараясь успокоиться.
– Что именно?
Некромант придвинулся еще теснее, хотя куда уж.
Мамочки, он встал! И пригвоздил к перилам, а ведь на мне две юбки, панталоны, кринолин. И Соланж хочет, чтобы мы…
Пальцы судорожно сжали перила. По позвоночнику пробежали мурашки.
Я не смогу, я не готова, не хочу, в конце концов!
– Ну же, Дария!
Губы Соланжа накрыли мои. Вопреки ожиданиям, он целовал бережно, почти невесомо. И я ответила, поддавшись обману.
Отрезвило все то же мужское достоинство, бесстыже бугрившееся в брюках. Только надолго ли, если губы снова тянуться к его губам? Вряд ли плоть засидится в брюках, в которой ей изрядно тесно, ее потянет в ножны, а мне? Захочу ли я принять Соланжа?
Запретный плод манил, заставив отринуть совесть и честь. Всего один поцелуй, никакой измены. Слишком сладка вербена, слишком тянет к альбиносу с глазами цвета теплого янтаря. Заглянув в них, полетела в бездну и уже не могла остановиться.
– Милорд, успокойтесь! – взмолилась я, цепляясь за крупицы здравого смысла. – Так поступают только со шлюхами.
Великая Мать, если не остановлюсь прямо сейчас, мы сделаем это на лестнице. Там, куда упирался бугорок на брюках некроманта, уже разгорался огонь, тело требовало продолжения.
– Ты не шлюха, – быстрый поцелуй в шею, – ты моя судьба, и я не могу больше терпеть. Хватит мучить, Дария! – взмолился Соланж.
– Желания надлежит держать в узде.
Кто бы говорил!
Прикрытая тканью плоть некроманта словно пронзила насквозь. От нее волнами дрожи разбегалось предвкушение, опаляя бедра, затухало в коленях.
Соски затвердели и болезненно терлись о корсет. Им хотелось на волю, к губам и языку Соланжа.
Как ни пыталась, мысли неизменно возвращались к плоти Соланжа. Проклятая память! Она в красках воскресила великолепие и силу налитого члена, подталкивала совершить то, на что тогда не хватило бы духу: присвоить. Мне – Соланжа Альдейна. Заставить кричать и замереть у своих ног, покорить дикого зверя.
– Арх! – кратко выразил свое отношение к благоразумию некромант и совершил немыслимое – расстегнул ширинку.
Хватая ртом воздух, широко распахнула глаза.
Всего две юбки, панталоны и мужские кальсоны.
Это немыслимо, непристойно! Я должна закричать, но слова застревали в горле. Перед глазами плясали алые круги, ноги дрожали. Если бы не Соланж, давно упала бы.