Белые волосы падали на щеки, мягкие, как у девушки. Хотелось прикоснуться к ним, зарыться пальцами в пряди, заплести их в косички – отчего-то Соланж с косичками виделся крайне привлекательным.
Испугавшись чувства, поднимавшегося из глубин живота, оттолкнула некроманта и, вскочив, отгородилась от него кроватью.
Что происходит? Наверное, я сошла с ума, раз не дала ему пощечину, не поставила на место. Мерзавец соблазнял, а мне нравилось! Эллан лежит при смерти, а я флиртую с другим, как мартовская кошка.
Взгляд метался по комнате, ища, на чем бы выплеснуть эмоции.
Цветы! На этот раз астры, большие, пушистые, с еще влажными листьями. Догадываюсь, кто их принес.
Значит, решил взять плату за спасение прямо сейчас? Только я не навсейка, не могу лечь под другого, потом спокойно встать и, поправив макияж, уйти дежурить к постели раненого мужа.
Любовь, пара, говорите, пылаете от страсти? Сейчас охладитесь.
Ваза стояла на столе, чуть-чуть не успела запустить ею в Соланжа. Некромант вырос из воздуха буквально перед носом и сжал в железных объятиях. Разъярившись, ударила нахала и попутно увернулась от поцелуя.
Кровь бурлила, былые кошмары отступили, а вместе с ними усталость.
Вновь ощутив дар, привычно потянулась к нему, призывая светлую силу. Надоело, пора выставить самонадеянного мужчину. Он дал себе много воли, нашел развлечение!
– Дария! – хрипло пробормотал Соланж и грубо, чуть ли не прокусив губу, овладел моим ртом.
Он не ласкал – нет, целовал, силясь целиком подчинить себе, не заботясь о боли и приличиях.
Увлекаемая более сильным противником, потеряла равновесие и упала на пол. Некромант навалился сверху и продолжил целовать. Руки нетерпеливо шарили по телу, забрались под рубашку.
Рваное дыхание вырывалось из груди. Мне не хватало воздуха.
Проклятая вербена, проклятый Соланж! Почему с каждой минутой сопротивляюсь все меньше и жажду его прикосновений? Отчего не брыкаюсь, не кричу, хотя рот мой уже свободен. Как можно терпеть болезненные поцелуи, которыми Соланж покрывал шею и грудь?
Вот легкая ткань податливо сползла, обнажив бутоны сосков. Язык некроманта тут же нашел их, оплел тугой лозой.
Все закончилось внезапно.
Разгоряченная, наполовину обнаженная, не понимала, что происходит, отчего Соланж больше не рисует языком узоры на коже, тяжело дышала. Осиротевшие соски зудели, требуя внимания. Смятая рубашка едва прикрывала низ живота, обнажив одну из сторон треугольника, который так жаждали увидеть мужчины.
– О нет, – приподнявшись на локте, покачал головой некромант и глумливо улыбнулся, – не сейчас. Ты бесконечно сладкая, бесконечно желанная, но не сейчас, – уговаривая себя, повторил он и прикрыл мою грудь рубашкой. – Мне недостаточно одного раза, я хочу обладать тобой вечно. Приходи в любой день, любую минуту и получишь все без остатка.