Юра аккуратно отхлебнул из фаянсовой кружки с отколотым краем, и так же аккуратно зачерпнул апельсиновый джем тусклой мельхиоровой ложечкой. Интеллигенция, однако! Ест не жадно, не чавкает, режет аккуратными тонкими ломтиками. Что режет? А рулетики всякие, и кексики в упаковках. Вроде еще не заплесневели — холодно в подвале. Мой «госрезерв», однако.
— Хорошо! Горячий чаек! В СИЗО чай как помои, никогда не бывает горячим.
— А ты что хотел чтобы там условия были как на курорте? И это в то время, как пенсионеры в стране голодают, потому что вовремя не выплачивают? Должны же преступники понести наказание?
— За что?! Я вот — за что наказание?! Я же не виноват!
— Виноват. Наказания без вины не бывает. Вот, смотри: ты устроился в банк, который отмывает бабло. Сам сказал — это воровской банк. Так какого черта ты там сидел? Не отвечай! Я сам тебе скажу! Тебе было удобно — хорошая зарплата, куча времени — сидишь себе, в «Дум» играешь, а еще — телки симпатичные, а ты весь такой программист-администратор, у тебя ореол таинственного и ужасного! Телки западали на тебя, да? Ага, западали. А то, что зарплату тебе задерживают — ну а что такого? Отдадут же! Но не отдали. И тогда ты, такой весь мудрец, решил сам себе выдать зарплату — совершенно идиотским способом. Вот и получил наказание! За свою вину! Что, не согласен? Чего так поскучнел?
— А у тебя какая вина? Ты-то какого черта в СИЗО оказался, если такой умный?
Парень, похоже, обиделся. Определенно — обиделся. Ничто не обижает так сильно, как высказанная в глаза правда. Потому люди и врут. С самых древних времен — врут. Сказал правду какому-нибудь вождю племени, он обиделся, и ты получил дубиной по башке — а оно тебе надо? Лучше соврать, сказать, что он самый сильный, самый умный, самый удачливый. От тебя не убудет, а человеку приятно! И по балде не получишь. Может быть.
— Я-то? Я за дело сидел. За то, что людей убивал. И тебя могу убить. Легко, как куренку башку свернуть!
Напугался, точно. И глаза забегали. Пусть немного потрясется, а то ишь, разбушевался! Страх потерял? Будем искать!
— Извини…не мое дело, конечно.
В голосе искреннее раскаяние, слишком искреннее, чтобы быть правдой.
— Да я все тебе наврал. Какой я убийца? Я и мухи не обижу, ведь правда же?
Закашлялся, подавился чаем. Похлопать его по спине? Ну, чтобы прокашлялся. Нет, не буду, а то я ему так вдарю — позвоночник с грудиной соединится.
По-хорошему мне его надо грохнуть. Он был моей отмычкой — частью спектакля, позволившего выйти из СИЗО. Одному мне было бы точно труднее. А теперь — зачем он мне нужен? Друг? Ну какие друзья могут быть в СИЗО, а кроме того — я его знаю-то всего ничего, пару дней!