— Ну и что? — трещал скелет — или каркас? — Керчака в объятиях Калы. — Зато никто больше с Земли на Луну не сунется. Не пустим больше никого!
А «Лунная Республика», окутывая все вокруг призрачным плазмоидным светом, начала медленно и как-то грациозно подниматься в перевернутую пропасть неба. Первыми в зловещее мерцание перегретой плазмы окунулись спаянные корпуса Калы и Керчака. Однорукий Маккольн презрительно повернул в их сторону свое каменное лицо. А Виктор, застонав, бросился к Руслане, падая вместе с ней на древнюю лунную поверхность, измазывая ее своей кровью, соединяя с нею свою селайтовую оболочку и защищая ее своим телом от всего пламени этой взбесившейся вселенной.
А вселенная действительно взбесилась. И, стоило «Лунной Республике» выйти из прикрытия котловины, она обрушилась на нее смерчами зеленого огня и вихрями оранжевых протуберанцев. Огромное яйцо аппарата на мгновение замерло, приостановив свое движение, потом рыскнуло из стороны в сторону, вскружилось вокруг своей оси, стремительно наращивая вращение для того, чтобы бесшумно рассыпаться на мириады обломков и огромных пылающих капель. Пламенная стихия ворвалась в котловину не разбирая того, кто здесь неживой, кто живой, а кто живой пока еще. А потом ослепительным вихрем взметнулась над лунной поверхностью, быстро тая в пространстве и небо, нагретое только что до белого каления, начало принимать свой обычный траурный вид.
Кала с Керчаком так и застыли бесформенной массой, по которой еще пробегали слабые искры. Маккольн же за все это время даже не пошевельнулся и не изменил каменно-презрительного выражения своего лица. Под стеной из оплавленных хортов слабо шевелился скафандр Тресилова.
Руслана, вся измазанная кровью Арданьяна, слабеющими пальцами прикасалась к его ранам и вглядывалась в его глаза, начинающие принимать нормальное состояние. Губы ее тряслись. Мелко-мелко.
— Бож-же! Бож-же мой! Ты же живой… Ты же человек, Виктор!.. А я то, дура…
Внезапно Арданьян вскрикнул, вздрогнул всем телом и откатился в сторону от жестокого удара ноги Маккольна. А тот уже стоял над ними, сжимая левой рукой плазмер Русланы:
— Да, человек он. И только потому, Богом что не захотел стать, не захотел бессмертным стать. Образом таким, для Арданьяна мистера сейчас только существует один путь естественный: мертвецом стать.
Черное отверстие дула плазмера вплотную приблизилось к глазам Виктора, в которых снова начинали стремительно разрастаться бездны зрачков. И выхода из этих бездн уже не существовало.
— Позвольте с вами не согласиться, господин Маккольн, — внезапно мягко всплеснулся радиодиапазон и в тело Дэна вонзился ослепительный луч чьего-то плазмера.