Техника добывания документов, содержащих признания злоумышленников, была разработана еще со времени «заговора Ридольфи». Как правило, заключенным не позволяли самим писать собственные признания — они создавались на основе их показаний, которые сокращались или дополнялись, делались более ясными или, напротив, двусмысленными, в зависимости от планов властей. Именно такова была процедура фабрикации признаний Роберта Винтера, Дигби и Роквуда. Исключение было сделано только для лиц, на которых можно было положиться, — для Гая Фокса, Томаса Винтера и Френсиса Трешама.
Фокс написал собственноручное признание 8 ноября. Интересно, что 9 ноября Уод письменно просил Солсбери посетить Тауэр «для инспекции», а в действительности, вероятно, чтобы уговорить Фокса и дальше играть отведенную ему роль. Уод сообщил, что Фокс выразил готовность раскрыть душу только перед главным министром. Поэтому следовало поднять настроение Фокса, которому предстояло узнать, что руководители заговора, известные ему как люди Сесила, погибли при аресте, и уверить его, что такой же «несчастный случай» не случится с ним самим. При посещении Тауэра 9 ноября Сесил обратил внимание, что Фокс неправдоподобно легко делает свои признания — поэтому в протоколах появляются записи, что показания даны под пыткой. Подписывая их, Фокс сделал вид, что у него не слушается рука после дыбы. Очень трудно подделать чужую подпись. Однако читатель может сам легко убедиться, сколь несложно сделать собственную подпись так, как если бы отказала рука после пытки. Достаточно необычно нажимать, легко вибрировать рукой и в конце провести прерывистую линию, как если бы не было сил удержать перо.
«Исповедь» же Томаса Винтера была, вероятно, написана Монком и отредактирована Сесилом. Задачей Винтера было слово в слово скопировать черновик, который ему, очевидно, передали 21 ноября (именно в этот день Уод писал Сесилу, что рука у Винтера действует лучше и он напишет то, что уже изложил министру устно, а также то, что удастся еще вспомнить). Интересно отметить, что эта длинная исповедь написана очень живо, к тому же с множеством подробностей, которые подтверждают показания Фокса (в том числе и об Оуэне) и которые как будто только для этого и удержались в памяти. Эти подробности не упоминались никем другим из заговорщиков. «Исповедь» имела очень мало общего с обычными признаниями обвиняемых, зато идеально подходила для обнародования. Маловероятно, что все это составил тяже-лораненный Винтер, который еще совсем недавно почти не мог владеть рукой.