– Дела плохи.
– Сергей Петрович, я все понимаю, кроме одного: зачем они так трудились?
– Сначала давай определим, что мы имеем в виду под словом «они».
– Тут и определять нечего. Меня подставила братва. Подумав, Радич кивнул:
– Пожалуй, ты прав. Это братва.
– Так зачем они так трудились?
– Затем, что их задача – стереть тебя в порошок. Уничтожить как личность. Покончить с тобой навсегда.
– Но зачем? Ну, взяли бы меня, кокнули – и все дела.
– Судя по всему, просто кокнуть тебя они опасались.
– Почему?
– Потому, что им очень важно было не засветиться в связи с чем-то, что связано с исчезновением Шершнева. – Пыхнул трубкой. – Просто кокнуть тебя, конечно, они могли без особых затруднений. Но ведь ты, начав расследование, мог все рассказать мне и Косте.
– Извините, Сергей Петрович, но им ничего не стоило убрать также и вас, и Костю.
– Конечно, они могли вслед за тобой убрать также и меня, и Костю. Но после такого тройного убийства мог бы подняться серьезный шум, который наверняка привлек бы внимание к делу. А внимание к делу, Паша, им, как я понял, вовсе не нужно. Поэтому они рассчитали: если ФСБ возьмет тебя в Лефортове и после короткого процесса на вполне законном основании ты будешь расстрелян – их это вполне устроит. Эту же цель преследовали и снимки. Фото в объятиях женщины с сомнительной репутацией – серьезный компромат. И идеальная улика против тебя в суде. Думаю, эти снимки они послали не только Оле.
– Черт, но я ведь ничего не знаю про исчезновение Шершнева.
– Но им-то это неизвестно. Они знают, что ты, очень неплохой криминалист, имеющий неплохую команду и, главное, ни с кем не повязанный, взялся за это дело. То, что ты взялся за это дело, стало им ясно после того, как ты позвонил Стелле. Для них было достаточно того, что ты знаешь о существовании Стеллы и знаешь ее телефон. Поэтому они и решили тебя нейтрализовать.
– Обидно только, что мы ничего не знаем об этом Шершневе.
– Кое-что мы теперь знаем. – Достав бумажник, Радич вытащил оттуда сложенный в несколько раз листок. – Посмотри. Это перевод записки на фарси, которую ты мне дал.
Развернув листок, Молчанов прочел:
«Доверяю Али Юсефу Кролику получить в Москве у Бешеного Пса $ 1800000 для доставки в Нью-Йорк. Шерхан».
– Мы должны понять, как эта записка оказалась на даче, – сказал Радич.
– Пиджак, в кармане которого я ее нашел, мог принадлежать только Олегу Шершневу. Кстати, вы выяснили, воевал ли Шершнев в Афганистане?
– Нет, в Афганистане Шершнев никогда не был. Он вообще не призывался на военную службу, он белобилетник. Конечно, он мог где-то выучиться писать на фарси. И все же это скорее из области фантазии. – Помолчал. – Что ты собираешься делать? Вообще?