– Сергей Петрович, я собираюсь продолжить расследование. Вы ведь понимаете, других вариантов у меня нет. Я должен выяснить, кто убил майора Кудрявцева, поскольку это единственное, что может меня спасти. И знаете, о чем я сейчас подумал?
– О чем?
– Пиджак, в кармане которого я нашел записку, мог не обязательно принадлежать Олегу Шершневу.
– А кому?
– Знакомому или родственнику Шершневых, который мог жить на этой даче довольно долгое время. Как вам идея?
– Идея неплохая. Очень даже неплохая.
– Узнать же, существовал ли такой человек, можно довольно просто. Для этого достаточно связаться с Ниной Николаевной Боровицкой, матерью Юлии Шершневой.
– Помню эту даму. Где она живет?
– Около метро «Аэропорт». Но она уже успела переехать в Тарусу.
– Почему в Тарусу?
– По моему совету, для большей безопасности. Уверен, она уже там – поскольку вчера сообщила мне по телефону, что выезжает.
– Таруса… Это Курский вокзал. Черт… Боюсь, ни тебе, ни мне, ни Косте, ни даже Оле ехать туда нельзя. Курский вокзал и Волгоградское шоссе Свирин перекрыл наверняка.
– Согласен. Но думаю, я найду какой-то вариант. Хорошо, если бы вы попросили Костю сходить в «Яр» и узнать, видел ли кто-нибудь в «Яре», кто и как выводил меня вчера из зала. И каким образом это было сделано.
– Ладно. – Радич вытащил из внутреннего кармана пиджака пухлый сверток. – Держи. Здесь две тысячи баксов и десять тысяч рублей. Думаю, на первое время тебе хватит. Еще что-нибудь нужно?
– Часы. Без часов я пропаду.
– Держи. – Радич снял часы. – Еще что-то?
– Все. Передайте Оле, что со мной все в порядке. И давайте так: если мне нужно будет с вами встретиться, я просто позвоню вам и, дождавшись, пока вы ответите, повешу трубку. Это будет означать, что я жду вас в полдень на этой самой скамейке, возле конюшен.
Открыв дверь квартиры, Костомаров увидел жену.
Полина, стоявшая сразу за дверью, приложила палец к губам. Прошептала еле слышно:
– Костенька, умоляю… Ася спит… Не греми ключами… В отличие от него Полина была худенькой и невысокой, она была на два года его моложе, сейчас ей было тридцать шесть. По отцовской линии она была двоюродной племянницей Радича, именно поэтому Костомаров и Радич могли считать себя родственниками.
Пригнувшись, поцеловал ее в ухо. Спросил шепотом:
– Как вообще она?
Асе, их единственному, позднему, а потому особо желанному ребенку, только-только исполнилось три года.
– Все хорошо, но заснула с трудом. Ты же знаешь, как она засыпает.
– Знаю. Полечка, я только на минутку. Сейчас переоденусь и уеду.
– Куда?
– В ресторан «Яр».