– В помойке чужих слов, возможно, и мелькнет дельный совет или хотя бы появится возможность убедиться, что у кого-то может быть хуже, но это пространство лишено ощущений, когда от взгляда, прикосновения, голоса, участившегося дыхания, мы чувствуем, как кто-то рядом сопричастен к тому, что мы переживаем.
– Ощущения? Для этого придумали инстраграм. Фейсбук грузит, его надо читать и хоть иногда заставлять себя думать. А здесь раз – «Поражена красотой Парижа!», и вот она закатывает глаза прямо в лифте Эйфелевой башни. Или «Грустна – хреновая погода» – и вот она в своей разобранной для всех постели лежит в уютной цветастой пижамке, еще и томик Достоевского для усиления драматического эффекта в кадр зацепит. Свадьбы, похороны, разводы, первое свидание, чужие букеты и тарелки с борщом, туда же и козлов, подрезавших на дороге, хороших и плохих учителей и докторов, фриковатых прохожих, вожделенные сумки и ботинки… Про детишек я вообще молчу – как покушал и как покакал… Вот и скажи, зачем кому-то в наше время нагружать себя другом, если можно поделиться любыми ощущениями с доброй половиной зомби-города, которая, коротая время в пробках, готова ставить бесчисленные лайки под чужими горестями и восторгами?
– Не знаю. В инстаграме меня нет, а фейсбук я только изредка, для того чтобы связь с большим миром не терять, использую – исключительно как читатель.
– Только не говори, что это потому, что ты когда-то книжки правильные читала. Многие, представь себе, их тоже иногда читают. Таково уж лицо прогресса, где медлительные и особо чувствительные оказываются на обочине, без геолокации. Наше время – время имплантов.
– А я снова чувствовать хочу… И не только то, что регламентировано обществом, а все-все вбирать в себя, как в детстве… Помню, я закрывалась от родителей в ванной и подолгу смотрела, как капает из крана, ударяется о бортик ванной вода, как оседают на кране и искрятся электрическим светом большие прозрачные капли. Еще помню снег в окошке, будто манная крупа сыплющийся с неба, помню дыхание мальчика на задней парте, нетерпеливое и робкое.
– В детстве все кажется значительнее, чем есть на самом деле. И что, твоя загадочная подруга готова тратить время на то, чтобы все это с тобой обсуждать? Подозреваю, она женщина какого-нибудь Лешкиного подчиненного или его делового партнера. Не обольщайся, Надя. Все это сентиментальное словоблудие ровно до той поры, пока твой мужик ее мужику нужен.
– Нет. Меня с ней ничто не связывает. И я о ней почти ничего не знаю. Но когда она со мной на связи, я будто собой становлюсь.