ответственность, но станет
твоим избавлением. Потому что тебе не придется жить внутри неправильного треугольника, в котором ты всегда будешь лишней вершиной.
Он ненавязчиво коснулся моей руки, сначала слегка погладив, а потом сжав ее. Движение словно пробило брешь в невидимой плотине, сдерживавшей эмоции. До того момента в стенах Корпуса я старалась держаться спокойно и уверенно, но сейчас непристойно разревелась прямо на глазах у директора направления. Разревелась от облегчения и стыда, который оно за собой влекло. Потому что с тех пор, как вся эта ситуация сложилась вокруг меня, я мечтала о выходе вроде того, что мне сейчас давал Антуан. И собиралась малодушно согласиться на него.
Нет ничего страшнее неизвестности. Маркус продолжал верить в это утверждение, но в последние дни все чаще задумывался о том, что кое-что пугает его сильнее. Предопределенность. Безысходность. Неспособность повлиять на собственное будущее.
Он потерял счет времени, но предполагал, что с того дня, как он сбежал от Рантор и угодил прямиком в раскрытые объятия Корпуса Либертад, прошло около месяца. Примерно две недели его держали в палате, а потом перевели сюда.
Память подсказывала, что это подземное хранилище. Вообще-то оно предназначалось для содержания и изучения неизвестных существ и разных опасных артефактов, которые обнаруживались во время расследований. Сюда убирали все то, что было слишком опасно держать наверху, в палатах, кабинетах и лабораториях. Маркус подозревал, что он единственный человек, содержащийся здесь.
Для него переоборудовали целый зал, создав в нем некое подобие небольшой квартиры. Почти такой же, в какой он жил… Точнее помнил, как жил когда-то. Только без окон. Зато здесь имелась отгороженная ширмой спальня, крохотная кухня и вполне приемлемая гостиная с диваном, телевизором, небольшим обеденным столом, книжными шкафами и аквариумом с мелкими рыбками. Какой идиот решил поставить в его камере аквариум с рыбками, а главное – с какой целью, Маркус не мог даже предположить. Для успокоения его потенциально агрессивной натуры? Очень смешно.
Его продолжали изучать. Нет, последние две недели уже ничего не брали на анализ, не водили на обследования, но он кожей чувствовал наблюдение скрытых камер. Постоянные визиты Нелл, Берта и Антуана тоже едва ли были продиктованы искренним желанием пообщаться. Маркус очень хорошо знал протоколы расследований и лабораторных наблюдений и понимал, в какой именно стадии находится его «дело». Как понимал, что за ней последует.
Он ждал возможности сбежать. Лине ведь один раз это удалось. Почти удалось. Он вел себя намеренно сдержанно, усыпляя бдительность наблюдателей. Ждал, что охрана совершит ошибку и позволит предпринять попытку, но те вели себя крайне осмотрительно. Видимо, обжегшись на хрупкой с виду Лине, предпочитали не рисковать с ним. И это приближало тот единственно возможный для него финал, который диктовали правила и протоколы Корпуса. С каждым днем его неизбежность пугала все больше.