Ну, я как дурак стою. Никуда не хочется идти, устал как собака, но ребята-то ведь хорошие, да и историю их знаю уже не первый год… Я Назару кулак за спиной показал, а сам так, как швейцар в отеле каком заграничном, улыбаюсь: «Пра-а-ходите! А я как раз на лыжах собрался походить, все уже приготовил, а вы в гости тут некстати!» Жанна тогда все поняла, на Вадика рассердилась даже немного. Я быстренько лыжи напялил, говорю ей: «Нет, нет, что ты, Жанна! Я тут каждое воскресенье хожу на лыжах, и сегодня мне по режиму надо. Вы тут пока без меня печку протопите, чайку попейте, а я пробегусь в удовольствие». Назар мне за дверью шепнул тогда еще: «Полтора часа, понял?!» Я ему тоже: «Ага, большущее спасибо!». Хорошо хоть, что часы с собой тогда успел захватить. Сначала плелся сорок пять минут прямиком в открытое поле. Голова тогда стонала, ужас просто! Ботинки мокрые с утра, тяжелые, глаза слипаются. Холодно уже вроде как стало после обеда-то, знобило меня тогда, да и смеркаться уже начало. Я все на часы смотрел. Потом быстренько повернул за досаафовским аэродромом. Как я ни старался тогда идти помедленней — все никак не получалось. Удивлялся еще, что шаг прибавляется сам по себе. Ну, я останавливался частенько, ждал три-пять минут, потом снова топал. Короче, через час тридцать две минуты я вошел в дом. Представляешь, а голуби как сидели на диванчике, так и сидят, за руки держатся, даже чаю не заварили… Думаю, тьфу, черт возьми! И стоило мне так тогда страдать… Но все равно, ребята-то душевные.
Робкая улыбка еще раз разгладила лицо Сереги.
— Они еще после встречались у меня тут иногда. Вадик приезжал заранее, предупреждал… Даже шмотки свои походные оставил у меня, когда зимой с женой погавкался. Летом-то он на своей яхте, если у них что в семье происходит, отсиживается.
А вчера вот Жанна ко мне приезжала, вся такая взъерошенная, спешила, видно, какую-то сумку схватила из кучи назаровских вещей. Еще накричала на меня, говорила, чтоб я скорей ей открывал, что ей срочно надо, шарила потом еще в его рюкзаке, ну, так, по мелочи…
— А что было из вещей-то? Чего Назар здесь у тебя оставлял?
— Рыбацкое все его хранилось, это точно; одежда, ружье охотничье, удочки всякие, патроны. Вроде все…
— Патроны, говоришь? Слушай, погляди-ка, где они у него там, покопайся в вещах повнимательней.
Серов приподнялся со скрипучего дивана и прошаркал за дверь. Слышно было, как щелкнул выключатель и затрещали половицы. Пока еще прозрачная темнота за окошками заставила капитана Глеба посмотреть на свои часы.