После пары неловких гребков тяжелая медвежья шкура потащила Дария ко дну. Он вынырнул снова, отплевываясь и пытаясь сбросить набухший от воды мех. Но будто сама Артио вцепилась в Дария. Будто медведица схватила того, кто отнял ее жизнь, и решила во что бы то ни стало утянуть за собой.
Животные на берегу смотрели за этой борьбой неподвижно и молча. Дарий бился со шкурой так, что брызги летели во все стороны. Чем яростнее юноша сопротивлялся, тем сильнее, казалось, она облипала и душила его.
Дарий в последнем рывке протянул руку к небу, и черное жерло озера поглотило его целиком.
И тишина воцарилась на горе.
Авриль оглянулась на животных.
Снег падал частый и мокрый.
Она смотрела на десятки окружавших ее зверей.
И знала, что теперь одна из них. Животные разошлись, скрылись в ночи одно за другим.
Девушка прошла несколько шагов навстречу Малышу.
Вдруг плечо пронзила резкая боль.
Рана сильно кровила, и всё вокруг дрожало.
Авриль шагнула снова и рухнула на снег.
Последним, что она видела, был свет звезд, окутавший мир.
Авриль, Малыш и животные с трудом протиснулись в пещеру.
В темноте пахло сыростью и грязью, и своды до сих пор помнили некогда живших здесь зверей.
В глубине тоненькой струйкой журчал родник.
Поначалу они смотрели на бьющиеся о землю светила.
Днем и ночью взрывы пятнали небо красным, желтым и черным. Стены пещеры дрожали. По вечерам зрелище было еще удивительнее. Темнота расцвечивалась, будто в первобытный праздник. Малыш, Одна, Эзоп и Сириус садились вместе у входа в пещеру и молча смотрели, как кометы вспарывают небо и зажигают пожары по ту сторону горы.
Снег продолжал идти, одевая мир в толстую тяжелую шубу.
Малыш с Сириусом отправлялись на вылазки в лес за корешками. Мальчик готовил из них отвары и компрессы для Авриль.
Она же, свернувшись на ложе из сухого папоротника, долго находилась между жизнью и смертью. Во сне Авриль мерещились вереницы танцоров, которые пробегали перед ней в звериных масках.
Малыш набрал хвороста и поддерживал скудный огонь, от которого они кашляли, едва согреваясь.
Вскоре небо стало черным, и снег завалил вход в пещеру.
Узкая щель вверху пропускала внутрь тонкий луч света. Малыш с животными скорее угадывали, чем видели друг друга.
Они уже не ели, довольствуясь водой из родника: тянули к нему рты и морды. Подолгу лежали, прижавшись друг к другу. Шерсть сливалась с кожей. И было мягко. Тепло. Хорошо. Оставалось только наслаждаться текучим временем и песней родника.
Эта музыка баюкала их недели напролет.
Если прислушаться, можно было различить в ней тонкие вариации. Легкую дрожь, колебания. Будто сейсмограф тонко ловил песню мира снаружи. Пожары, наводнения, землетрясения, оползни и сотни жизней, гаснущих одна за другой. В этом не было ничего печального. Просто заключительная часть симфонии.