Сколь часто мне придётся встречать людей, которые будут искренне возмущаться моей музыкой, всячески пресекать моё развитие, и затем, наделав мне всяких гадостей, открывать, что я хороший композитор, и приходить ко мне с ясным взором, невинно извиняясь, что они до сих пор стреляли в меня!
9 февраля
Чувствовал себя кислым и нездоровым, хотя температура нормальная.
Обедал с Рубинштейном. Он говорит, что в Париже и Лондоне артистическая жизнь бьёт ключом: совсем иные люди, иные взгляды. Конечно, там нельзя делать таких денег, как здесь, но всё же он рвётся вон из Америки.
О да, в половине апреля я поеду в Лондон.
Вчера Linette была со мною у Либман и, пока я играл в бридж, пользовалась большим успехом и за нею много ухаживали до Боданского и Гофмана включительно.
В пять часов меня принял Gatti-Casazza и спросил, что я хочу. Я ответил, что имею три оперы, что, быть может, это будет интересно для него. Гатти высказался, что о «Трёх апельсинах» ему говорить неудобно, так как они связаны с Чикагской оперой, что же до «Огненного ангела», то не в его правилах принимать то, что ему неизвестно, а между тем музыка ещё не написана, либретто же одного мало. «Я совсем не хочу тому верить, - прибавил он, - но говорят, что когда Чикагская опера взяла у вас ненаписанную вещь, то вы написали такую, что теперь нельзя её исполнить». Я ответил: но если я вас ознакомлю как раз с этими «Тремя апельсинами» и затем с сюжетом «Огненного ангела», то вы можете иметь представление, что я могу написать на этот сюжет. Гатти охотно согласился и обещал дать мне более длинную аудиенцию после девятнадцатого, после того, как они развяжутся с «Парсифалем».
10 февраля
Завтракал с Моисеевичем, который познакомил меня со своим английским manager'oм Ibbs'oм, который взялся войти в контакт с лондонскими симфоническими учреждениями (которых два: Coates и Woods) для моего приезда в мае.
Вечером была Linette.
11 февраля
Всё ещё кисну, хотя температура нормальная.
Учил «Сказку» Ор.8 Метнера, которую я знавал и любил уже давно в Петрограде. Начал учить наизусть и, к удивлению, легко запомнил её всю. Конечно, я знал её раньше, но всё же музыкальная память моя, тренируемая концертами, несомненно развивается.
Вечером концерт в Carnegie с Филармоническим оркестром (общедоступный, и для меня бесплатный). Играл Концерт Римского-Корсакова, который чуть ли не первый раз даётся в Нью-Йорке. К удивлению, и Странский, с которым была лишь одна крохотная репетиция, и я, который приготовил его в две недели, были молодцами и Концерт имел большой успех: меня вызывали пять раз, но бисировать симфоническом концерте не полагалось.