– Ну… Вообще-то, тут было почти открыто. На самом деле так и было. Ха!
Он потер глаза.
– Так ты готов идти? – спросила я.
– Я еще не одет.
– Ну, тогда давай скорее. Нам нужно много всего сделать. Давай, поторопись-ка! – Я ни разу в жизни не говорила «поторопись-ка».
В этот момент дверь в комнату Адама открылась и он вышел, зевая и потягиваясь, в одних трусах от Пола Смита. Я покраснела до корней волос. А он улыбнулся. Можно было подумать, что он выиграл в лотерее.
– Доброе утро, солнце, – сказал он, взъерошив волосы сына, притянув его к себе и заключив в объятия. Я прикусила губу, волнуясь, что Адам пахнет сексом. – Прекрасный день, не так ли?
– Доброе утро, папа, – широко улыбнулся ему Уильям. – Ты в хорошем настроении.
– Просто радуюсь жизни, сынок, – сказал он, глядя на меня.
Я закатила глаза.
– Итак, – сказал Адам, отпустив Уильяма. – Как насчет сэндвичей с беконом на завтрак?
– Нам нужно возвращаться, – тут же вмешалась я.
Адам открыл было рот, чтобы возразить, но передумал:
– Ясно. Но ты можешь снова остаться на ночь, когда захочешь. Вы оба можете.
О, как мне хотелось задушить его.
– Ты оставалась на ночь? – повернулся ко мне Уильям.
– Всего лишь на полу, – улыбнулся Адам, явно думая, что делает мне одолжение. – Надеюсь, тебе было удобно, Джесс? Лучше бы я постелил простыни на надувную кровать, если бы знал заранее.
Адаму стоит навсегда перестать врать – он невероятно ужасно это делает.
– Ты же сказала, что только пришла, – сказал Уильям, и в его голосе явственно слышались обвиняющие нотки.
– Просто иди одеваться.
Он перевел взгляд с меня на Адама и вновь с Адама на меня:
– Что происходит?
– Ничего! – хором сказали мы с Адамом.
Он вернулся в свою комнату и оделся, пока я ждала его снаружи, барабаня по столу пальцами. Я абсолютно не могла и не хотела заводить с Адамом беседу.
Затем мы с Уильямом отправились в свой коттедж во вчерашней одежде под сверкающим солнцем, разогнавшим утренний туман. На террасах стали появляться люди целыми семьями. Их глаза блестели, они выглядели свежими и готовыми к новому дню.
Мне внезапно пришла в голову мысль, что я, должно быть, первая женщина в истории, которой довелось устало тащиться домой после бурной ночи во вчерашней несвежей одежде, вместе с десятилетним сыном, идущим рядом.