– Сначала я даже сошел с дороги, – сказал Адам. – Он был в ужасном состоянии.
– Пьяный?
Он кивнул.
Я представила себе мужчину, которым мог быть любой старый алкоголик: агрессивного, но легко ранимого, крайне негодующего при грубом обращении.
– Потом он упал на землю и начал издавать отвратительные звуки. Я не мог просто бросить его там. Я собирался вызвать скорую помощь и, когда попытался перевернуть его, понял… что мне было знакомо это пальто.
Мое сердце больно кольнуло, когда я уточнила смысл этого предложения:
– Хочешь сказать, ты знал мужчину.
Прошло несколько секунд, прежде чем он кивнул, подтверждая мою догадку. О том, что старый пьяница, валяющийся под дождем, был моим отцом.
Который несколько лет не прикасался к алкоголю, и чья трезвость для нас с мамой была предметом большой гордости.
– Я пробовал поднять его, он осыпал меня ругательствами. Он не узнал меня. Так как был… дезориентирован.
Адам осторожно подбирал слова, но в этом не было необходимости. Я представляла себе все в мельчайших подробностях.
– Я помнил все рассказанные тобой истории о том, каким он был, когда ты была маленькой. Но то, что я увидел, просто снесло мне крышу. Я никогда не мог даже представить твоего отца таким.
Оказалось, что папу выставили из паба, потому что его вырвало прямо на барную стойку. А страшнее всего было то, что он упал на руку, и Адам испугался, что он сломал ее.
Он был в панике, мысли в голове путались, но он, разумеется, не мог позвонить беременной на последнем месяце женщине, которая носила под сердцем его ребенка и сейчас мирно спала в своей кровати.
Поэтому он вернулся в бар «Буш», схватил Криса, единственного почти трезвого коллегу.
– Мы уложили твоего отца на заднее сиденье моей машины, чтобы я мог отвезти его в больницу. Он был в таком плачевном состоянии… Я умолял его оставаться в сознании, кричал на него, стараясь вызвать хоть какую-то реакцию. Я боялся, что он…
– Ты думал, что у него алкогольное отравление?
Он кивнул.
Персонал в неотложке был очень профессиональным. Они видели такое каждый субботний вечер.
Когда отец наконец пришел в себя, он был в ужасе, как безумный хватал Адама за руку и умолял его не уходить.
– Только тогда я заметил, что мой телефон разрядился, – произнес он устало. – Я пытался успокоить себя. Говорил себе, что, если бы Джесс собиралась рожать, она написала бы об этом в последнем сообщении. Я хотел было воспользоваться телефоном твоего отца, но тогда мне пришлось бы объяснять, почему мы оказались вместе. А я уже понял, что Мартин хотел, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом. И… более того, я боялся даже представить себе, что с тобой было бы, узнай ты об этом.