– Да, просто поздно легла спать, – резко ответила она, сдувая с лица челку. – Вообще я не в настроении сейчас этим заниматься. Завтра испеку.
И она с шумом захлопнула книгу.
Но пасхальный торт так и не испекла.
Оглядываясь назад, я теперь понимала, что была масса тревожных звоночков, прежде чем кому-то пришло в голову обратить на них внимание. Ее беспричинное беспокойство, небольшие подергивания, странные, хотя почти неуловимые движения – все это продолжалось годами до тех пор, пока кто-то из нас не призадумался над всеми этими симптомами.
Я не смогла бы сказать наверняка, действительно ли мама не замечала проявлений болезни или намеренно игнорировала их. Как бы там ни было, наступил тот момент, когда я поняла, что нужно заставить ее показаться врачу.
На Рождество перед рождением Уильяма мы решили поехать в торговый центр «Траффорд»39 сделать последние покупки. Мы уже возвращались домой, и багажник ее маленькой красной «Корсы» был забит подарками и всякой всячиной для малыша, в покупке чего она не смогла себе отказать.
– Как думаешь, у тебя достаточно комбинезончиков? – спросила она, когда мы остановились у последнего светофора по дороге к дому.
– У меня их около сорока, так что, думаю, да.
– Поверь мне, их никогда не бывает достаточно. Если ребенок хоть в чем-то похож на тебя, он все время будет в слюнях.
Сигнал светофора сменился, она нажала на газ, подъехала к повороту, но проехала мимо.
– Мам, ты что делаешь? – рассмеялась я.
Она мельком взглянула на меня, но продолжала ехать.
– Ты о чем?
– Ты только что проехала свой поворот, – недоумевая, объяснила я.
Она щелкнула индикатором и остановилась. Ее лицо было белым как полотно, а глаза полны паники.
– Мама, в чем дело?
Она затрясла головой:
– Ни в чем. Я просто отвлеклась. Думала о ребенке.
Дождавшись, пока на дороге не будет машин, она развернулась в три приема. Но уже когда она схватилась за руль, я поняла, что что-то не так. Она не помнила, как добраться домой.
– Следующий поворот налево, – сказала я.
– Да знаю, знаю, – раздраженно ответила она. Однако я не была уверена, что без моей подсказки она бы нашла дорогу к дому, где жила пятнадцать лет.
После этого я заставила ее поклясться, что она пойдет к врачу. Она сказала, что ее отправили сдавать анализы, хотя все уверены, что с ней все в порядке. Она преуменьшала значение происходящего, чтобы не сообщать мне ужасные новости во время беременности, боясь, что стресс навредит мне и ребенку.
А я, обеспокоенная тем, что происходило между мной и Адамом, и максимально сосредоточенная на своей беременности, с готовностью приняла ее заверения. В то время – до того, как я узнала правду – по-настоящему разрушительные последствия ее болезни были еще впереди. И я убедила себя, что мама просто была одной из тех женщин, которым никогда не сидится на месте, и что, должно быть, я несколько преувеличиваю серьезность того, что произошло в машине. Затолкать это куда-то на задворки памяти оказалось легко.