Сижу один за столом. Темно, понятия не имею, где я и как тут очутился. Кругом бутылки спиртного, на столе передо мной – гора кокаина и огромный мешок с желтым крэком. Есть и спиртовка, и пайп, и тюбик с клеем, и открытая банка с бензином.
Я оглядываюсь кругом. Мрак, спиртное, наркотики. Всего в избытке. Я понимаю, что один и никто мне не помешает. Я понимаю, что могу делать все, что хочу и сколько хочу.
Тянусь за бутылкой, какой-то внутренний голос велит остановиться, говорит, что я поступаю неправильно, что хватит, что я убиваю себя. Все равно тянусь за бутылкой, подношу ее к губам, делаю большой глоток, который обжигает мне рот, глотку, желудок.
На какой-то миг становится хорошо. Боль, которую я ношу с собой, проходит. Чувствую покой, удовольствие, тепло, уверенность, безопасность, цельность. Мне хорошо. Черт подери, мне и правда хорошо, твою ж мать.
Но это состояние проходит так же быстро, как пришло, и мне хочется его вернуть. Ради этого я готов что угодно сделать, проглотить, мне плевать, к чему это приведет. Я согласен на все. Я просто хочу вернуть это состояние любой ценой.
Делаю еще глоток. Не помогает. Хватаю другую бутылку, делаю глоток побольше. Не помогает. Хватаю одну бутылку за другой, ничего не помогает. Становится не лучше, а все хуже и хуже. Так ужасно, что ни рассказать, ни описать. Единственный выход – убить. Убить эту муку. Убить.
Перехожу к наркотикам. Делаю глубокий вдох, зарываюсь лицом в гору кокаина, вдыхаю, ноздри горят огнем, а глотка раскаляется, как адская сковородка. Я вдыхаю, втягиваю поглубже, вдыхаю, втягиваю поглубже. Глубоко, быстро, из носа начинает течь кровь. Я вытираю ее, вдыхаю, втягиваю поглубже. Снова и снова. Я начал убивать, но до конца еще далеко.
Разрываю мешок с крэком, зачерпываю пригоршню желтых кристаллов. Снова вытираю кровь из носа, хватаю длинный пайп, запихиваю в него кристаллы. Запихнув, снова вытираю кровь, зажигаю спиртовку, подношу трубку к губам, прикладываю конец к языку белого пламени. Вдыхаю. Горячая смесь медовой мяты с напалмом прошибает тысячекрат сильнее, чем самый чистый порошок, тысячекрат опаснее. Я продолжаю, и приход набирает обороты, нарастает, усиливается и заполняет меня. Мне снова хорошо, великолепно, бесподобно, неописуемо, это лучше, чем все оргазмы, которые у меня когда-либо были и будут, вместе взятые. Боже мой, я кончаю. Боже мой, гребаный боже, я кончаю. Да будет так, да будет так, да будет так. Да будет, твою мать, так.
Как накатило, так и укатило. И знаю, что укатило навсегда, сменилось страхом, тоской, звериной яростью. И ни следа от пережитого блаженства. Хватаю кристаллы, пихаю в пайп, дышу. Хватаю, пихаю, дышу. Пламя белое, стекло розовое, кожа на пальцах покрывается волдырями, но мне плевать. Хватаю кристаллы, пихаю в пайп, дышу. И так пока мешок не опустеет. И тогда пихаю в пайп мешок и дышу полиэтиленом. Я чувствую звериную ярость, я должен ее убить. Убить свое сердце, свой разум, себя.