и
Y, он сочинял тексты; он как будто растапливал иней на лобовухе — под туманом рано или поздно проявится прозрачное стекло.
В дальнем углу своего чулана он нашел стопку кассет. На одной был ярлык с надписью фломастером: «Некромания: “Мозги на колу!!!!”» Он вспомнил, как они записывались на старый кассетник мамы Роланда, еще в его первый год в Риджборо: вдвоем вопили под трек с тремя аккордами, который скачали из интернета. Он положил кассету в мягкий конверт с запиской: «Помнишь, как мы джемили?» — и послал почтой в квартиру Роланда.
В пятницу вечером, в августе, он был у Коди, в подвале Кэмпбеллов, смотрел бои без правил. В эти дни он разговаривал только с Коди, не считая Питера и Кэй. Эмбер не доучилась до конца лета — уехала в гости к родным в Коннектикут.
Матч кончился, парень в красных шортах стоял над распростертым телом парня в черных шортах. Кровь стекала по лицам обоих.
Дэниэл скинул треки, которые сводил на компьютере Питера, на свой телефон.
— Хочешь послушать, над чем работаю?
Коди оглянулся.
— Выключишь звук на секунду?
— Погоди. — Коди подождал, объявит ли ведущий что-нибудь важное. Когда матч сменился на рекламу, он выключил звук.
Дэниэл достал телефон. Услышал первые знакомые ноты, гитару, собственный голос — металлический и монотонный в микродинамике. Звук был слишком плохим, чтобы разобрать большинство слов.
— Это ты? — спросил Коди.
— Ну да. — Песня не нуждалась в изменениях или переработке. Не важно, будет он с ней выступать или нет. Это было ровно то, чего он хотел.
— Ты изменился, Уилкинсон, — сказал Коди, когда песня закончилась.
— В чем?
— В школе ты был весь такой… — Коди набычился, поднял плечи и уставился в пол. — «Отварите от меня, свороци», — сказал он. — По-английски почти не говорил! А теперь весь из себя американец.
— Ты чего несешь? Говорил я по-английски.
— И ты называл это английским?
— Пошел ты, Коди. Иди ты.
— Тебе бы барабанщика, — сказал Коди, когда Дэниэл направился к двери. — Как у тех мужиков на открытом микрофоне в «Черной кошке». Они жгли.
Он не мог заснуть, решил посидеть на веранде. Пока искал телефон, заметил конверт Кэй, прихватил с собой на улицу. Под лампочкой на крыльце он прочитал распечатку отчета о слушании по перманентному усыновлению:
Патронатные родители планируют подать заявление на лишение матери родительских прав на основании оставления ребенка и уклонения от выполнения обязанностей.
Он перевернул конверт и потряс, пока на колени не выпало всё содержимое. Тут же было заявление об отказе от родительских прав с подписью Вивиан. «Неопределенный срок». Еще один бланк с ее подписью — разрешение на передачу патронатным родителям. Был среди бумаг конверт поменьше, где лежала академическая справка с его отметками в школе № 33. В пятом классе он получал тройки и двойки. Записка от его классной руководительницы, мисс Торелли, с рекомендацией о переводе в коррекционный класс. Еще одна записка о том, что его оставляли после уроков 15 февраля. Он подделал подпись матери на последней строчке и, видимо, даже не сдал в школу после ее исчезновения.