Вспоминая, как вчера он прижимал ее к себе, как часто бухало его сердце под ухом, краска стыда и удовольствия залила лицо Яси. Хорошо, что Радмир не видит.
Холодный ветер гор обдувал разгоряченное лицо. Яся скинула капюшон и вдохнула полной грудью запах увядающих трав. Осень близится, а вместе с ней придут затяжные дожди и первый снег, когда солнце в зеркалах будет отражаться не часто, и в комнатах загорятся свечи и масляные лампы. Долгая зима в замкнутом пространстве переносится тяжело. Спасают походы к водопаду, где на берегу озера разжигаются костры и ведьмы начинают петь. Если Чупрай не в походе, он достает дудочку, на которой искусно играет, и начинаются танцы. Тогда Радмира рядом не увидишь, он всегда нарасхват, а им, Ясе, Стеше и Даурике только и остается твердить: «Обойдем стороной, не влюбимся, не будем страдать».
Жаль, что ведьмаков в замке мало, да и те, что есть, либо женаты уже, либо живут на первом уровне, такие же малолетки как близнецы. А ведьм, что набрали женскую силу, полно, и Радмир для них ценный приз.
Интересно, стучится ли он ночами в чью-нибудь комнату?
Ревность волной прошла по телу Яси, скрутила живот, кольнула в сердце, вынудив стиснуть зубы. Только теплое дыхание Радмира, наклонившегося к ней, его мягкие губы у самой шеи излечили уколы ревности, а от, наверное, нечаянного поцелуя в ухо и вовсе тепло разлилось в груди.
— Замерзла? Уши холодные, накинь капюшон.
Эх, Радмир.
Дашаня — крепкая женщина. Широкое лицо, до бронзы загорелая кожа, щербатая улыбка. Как и мужчины-варвары, женщины жуют камень-траву, поэтому трудно среди горцев найти беззубых, разве что среди детишек, которым природа назначила смену зубов. Дашаня — знатный коневод, сызмальства перенявшая науку у отца. Но однажды она сглупила: упала с необъезженного жеребца и подставила лицо под копыто. Три дня пролежала без сознания, а когда пришла в себя, ужаснулась, увидев, что лишилась всей варварской красоты — двух передних черных зубов. С тех пор речь у нее шепелявая, а в минуты сильного волнения начинал дергаться глаз.
— Дашаня, ты когда-нибудь ходила к отшельнице? — спросил Радмир, перехватывая у вышедшей из конюшни женщины седло. На ней, как и на воинах Хушша, кожаная одежда, только штаны прикрыты широкой шерстяной юбкой с двумя разрезами, чтобы легко запрыгнуть на коня.
Ясина лошадка, сытая и отдохнувшая, стояла смирно, ожидая, когда на нее взгромоздят привычную амуницию.
— Наши почти все ходили, я тоже, — Дашаня не могла произнести все звуки правильно, отчего ее речь казалась смешной. Яся сдержала улыбку, боясь обидеть женщину. — Подарок отнесла, чтобы она отца моего в своих песнях вспомнила.