На следующий вечер, засидевшись с подругой, с которой как прежде стало легко, Яся отправилась в свою комнату за полночь.
— Радмир, что ты здесь делаешь? — она обнаружила мужчину лежащим на заправленной кровати. При свете свечей он казался более взрослым, чужим.
— Прости, я уснул, дожидаясь тебя, — ладони с длинными пальцами потери лицо, прогоняя сон. Радмир сел, из-под распахнувшейся рубахи стала видна безволосая грудь. Это напомнило Ясе о давнем разговоре с подругами, когда еще выяснилось, что все они «клятвопреступницы», потому что влюблены в племянника лорда. Грустная улыбка скользнула по ее лицу. Жаль, что они не понимали тогда, как были счастливы.
— Я хотел поговорить. Но сегодня ты целый день провела рядом с Даурикой, не отходила от нее ни на шаг.
— Она много значит для меня. Если бы не Даурика и ее магия, остановившая мой огонь…
— Знаю. Ты бы погибла. Я хотел понять, почему?
Яся подошла к темному окну. На улице разыгрался ветер. Он гнул деревья, тоскливо и тревожно завывал в каминной трубе.
— Почему я чуть не спалила себя и пол леса?
Радмир встал за ее спиной, положил теплые ладони на плечи.
— Мы с тобой вместе с первого дня, и пусть не всегда я был рядом, но твоя судьба мне не безразлична.
Он говорил, а его дыхание шевелило завитки волос у уха.
— И я всегда тебя пойму и не осужу. Я сам нагородил в жизни много такого, что не в силах исправить.
— Ты убивал?
— Да.
— Что ты чувствовал?
— Иногда радость, что остался жив, иногда сожаление, что иначе поступить нельзя.
— Случалось тебе убивать безвинных?
— Иногда. В войне бывают безвинные жертвы.
— В войне?
— Мою мать убил ведьмак только за то, что возжелал ее кольцо. Ты видела его на пальце лорда Тореша — ценный артефакт, привезенный из обители богов Неффастус, усиливающий магию в десятки раз. Я объявил убийце войну и долго выслеживал его. Однажды я сидел по горло в зловонной жиже, полной пиявок, дожидаясь, когда в домике на болоте зажгутся огни. Это было лежбище ведьмака, куда он всегда возвращался. Кровать и стол. Больше ничего. Дом держался на сваях, и я заранее их подпилил. Как только ведьмак уснул, я выбил подпорку, дом завалился на бок и начал тонуть. Через единственное окно жижа быстро заполняла его, а дверь открыть ведьмак не мог, она оказалась внизу. И тогда я услышал детский плач. Ведьмак, из последних сил преодолевая поток болотной жижи, нес на вытянутых руках к окну ребенка — сына. Его глаза просили меня спасти мальчика, говорить он уже не мог. Через мгновение он не мог уже и смотреть. Но я не успел. Дом вдруг обрушился, и болото с хлюпаньем поглотило его.