- Но как случилось, что он мог свободно работать?
- Это связано с тем, что организация; в которой он работал, Общество кайзера Вильгельма, нечто похожее на Академию наук у вас, оно было сравнительно независимо от Гитлера, и в основном существовало на деньги промышленности, как, кстати, и акционерные общества. Я был в промышленности, например, и поэтому пользовался некоторой независимостью. Я, например, прятал полуевреев у себя, у меня был один русский князь, один балтийский барон...
- И Паншина тоже?
- Не Паншина, а его жену я взял. Мы так сговорились с Тимофеевым, что лучше взять жену, потому что я уже был перегружен всякими такими... ну, «неприличными», что ли, людьми. Хотя и с Паншиным я раз встретился. Ну вот, и других я оплачивал там. Ведь у меня были сравнительно большие возможности, все-таки я был директором Акционерного общества Ауэр- Гезельшафт.
- А Вы работы Тимофеева субсидировали?
- Отчасти я, а отчасти Общество кайзера.Вильгельма, значит, нечто вроде Академии наук, но не государственной. И Тимофеев как ученый пользовался всеобщим уважением, и даже те из ученых, которые увлекались Гитлером, как-то уважали Тимофеева и не трогали его. Иногда это кажется каким-то чудом, но, тем не менее, это так и было. И можно так сказать, что он был окружен людьми, некоторые из которых были определенно антифашистами, например, я, или Отто Ган, который открыл расщепление атома, и другие. Чыего какбыокружали и защищали. Тут, кстати, Циммер сыграл большую роль. Он был и моим сотрудником, и сотрудником Тимофеева. Он оченьуме- до нами дирижировал и распределял роли своих шефов.
- А к урановому проекту Тимофеев имел отношение?
- Никакого! Никакого! Я пишу в этом письме и точно объясняю. Он имел отношение, так сказать, личное, ко мне, но я же не представлял собой весь урановый проект. Он, конечно, знал, что мы делаем, но мы с ним об этом не говорили.
- А почему он остался в Берлине и не уехал на Запад?
- Знаете, я помню, мы с ним спорили. Я говорю, Николай Владимирович, когда придут советские войска, то с меня взятки гладки: я гражданин Германии, и со мной, я думаю, ничего страшного не случится. А как же с Вами?! А он почему-то был уверен, но, в общем, я бы так сказал, что решающее обстоятельство было то, что он был русским, если хотите, русским патриотом, да!
- Но американцы предлагали ему переехать в Америку?
- Американцы предлагали еще в 37-м. Я на его месте предложение принял бы. Но у него были сотрудники, и русские, и немцы, он видимо, не хотел бросать их. Если бы он согласился, то он не был бы арестован, не ослеп бы, и главное, не погиб бы Фома.