Потом они приехали к какой-то скале над обрывом и полезли вверх. Оттуда открывалась вся округа. Людям было весело. Мирддин пытался понять природу этого чувства, но внимание соскальзывало.
— Шон! Шон, куда ты лезешь, чтоб тебя!
— Отсюда вся округа обстреливается! Если что, закрепиться можно! Вооот... вооот тут!
— Чтоб тебя черти взяли! И правда!
— Чур меня! Кто тебя за язык тянул? Самайн скоро!
— Не труусь! Черти?! Да кто угодно!
— Пусть приходят!
— Мы им всем покажем!
— Знай наших!
— Мы их всех уроем! И на могиле спляшем! Вот так! — Шон, на самой верхушке скалы, сделал несколько па, высоко выбрасывая вверх колени. Камень под его ногой подвернулся, и Шон полетел вниз.
Мирддин рванулся вперед и схватил его за шиворот. Кожаный ворот куртки затрещал, но выдержал. Мирддин теперь висел на левой руке, а правую оттягивал человек. Внизу плескалась темная вода. Кто-то визжал. Мирддин сделал усилие, выбросил человека наверх и вылез сам. Визг прекратился. Мирддин стал разминать запястье.
Шон, отплевываясь, поднялся с четверенек.
— Ты?! — лицо у него вытянулось. Он, кажется, узнал, с кем имеет дело. — Ты?!
Мирддин понял, что, отвлекшись, забыл про «Эмриса».
— Тварюка ушастая!
Шон размахнулся и заехал Мирддину в глаз.
Мирддин настолько не ожидал этого, что пропустил удар. Прижал руку к лицу и отступил на шаг.
— С ним по-человечески, а он! Накликал! Всегда все нормально было, а тут!
Шон примерился еще раз. Мирддин перехватил кулак. Он не понимал, что происходит. Некоторое время они так стояли.
— Чтоб тебя! — Шон вырвался, зло плюнул под ноги. — Люди! Пошли отсюда!
И они ушли.
— На, приложи, — Блейз пошарил в морозилке и вытащил замерзшую в кость котлету в полиэтиленовом пакете. — А то синяк будет.
Мирддин подчинился. Синяка не было бы и так, но держать холодное было приятно.
— Что произошло? — спросил Мирддин. Его никто никогда не бил по лицу — не на спарринге, а просто из возникшего желания ударить. — Я нарушил какое-то... — он поискал подходящее слово, — табу? Я должен был позволить ему упасть?
Блейз всплеснул руками:
— Бог с тобой! Он бы убился!
Котлета начала таять. Мирддин аккуратно положил ее на стол.
— Я так и подумал. Тогда почему он так отреагировал?
— Он испугался. А испугавшись — разозлился.
— Он испугался, что мог упасть? А почему он не подумал об этом раньше?
Блейз закатил глаза к потолку:
— Господи Боже, за что мне такое наказание! Как я отвык по-вашему изъясняться, Мирддин, ты бы знал! Шон не подумал, потому что Шону и его ровесникам вообще не свойственно думать. Особенно о таких вещах. Да, он испугался, что мог упасть и разбиться. Это во-первых. А во-вторых, он испугался тебя, Мирддин. Как ты бы испугался, если бы обнаружил, что тебя держит над пропастью кто-то из фир болг. Неведомая опасная тварь, которую ты принимал за такого же, как ты, и от которой неизвестно, что ожидать.